Самореализация и творчество

[61]

За последнее десятилетие проблема самореализации приобрела особую актуальность. Первоначально она была сформулирована в рамках психологии, но вскоре приобрела явно философское звучание. Дело в том, что процесс самореализации выражает наиболее глубокую, сущностную сторону человека. На основе идеи самореализации могут быть синтезированы разнообразные и внешне плохо стыкующиеся знания о человеке (философские, научные, религиозные и пр.).

Вне контекста самореализации чаще всего формируются чисто суммативные представления о человеке. Самореализация может развертываться одновременно в нескольких направлениях: по линии выполнения требований социальных структур, свободного развертывания способностей и задатков, по линии реализации ценностных установок. Активность человека может при этом подчиняться господствующей в обществе идеологии, требованиям социальной мифологии и т.п. В конечном счете это может привести к возникновению противоречий между этими, сильно различающимися типами самореализации. На процесс самореализации оказывают влияние как внешние, так и внутренние условия.

Наиболее благоприятной является самореализация человека одновременно в различных сферах. Самореализация человека в ка- [62] кой-либо отдельной сфере не может сделать его счастливым и гармоничным. В какой-то мере такой человек всегда остается ущербным и односторонним. Включаясь в различные социальные структуры, он получает возможность удовлетворения прежде всего своих физиологических потребностей (потребностей низшего уровня), и только после этого у него возникает желание удовлетворения высших потребностей в виде расширения горизонта сознания, приобщения к источникам важной информации, самоутверждения и самовыражения 1. Нам представляется, что своего высшего проявления активность и самореализация человека достигают в творчестве 2. На этом следует остановиться подробнее.

В литературе существует несколько подходов к творчеству, среди которых можно отметить такие, как рационалистический и иррационалистический, социоцентрический и субъектоцентрический 3. В рамках последнего, который нас будет интересовать больше всего, творчество сводится к игре интеллектуальных сил, реализации высших форм психической активности, талантов и способностей. В результате человек поднимается на высший уровень самореализации. В творческом акте достигается наиболее полное проявление уникальных потенций субъекта. При этом именно в рамках такого подхода источник творческой активности находится внутри самого человека и рассматривается как самопроявление сил творческого субъекта. Здесь выявляется явно непрагматический характер творческой деятельности 4. Для нас в данном случае такой подход наиболее интересен, ибо здесь акцент делается на преимущественно внутренних детерминантах творческой активности.

Мы исходим из того, что в основе мира лежит неразрывное единство материи и духа, которые находятся друг по отношению к другу в состоянии дополнительности, т.е. они одновременно и исключают друг друга, [63] и друг без друга не могут существовать. И такое единство проявляется всюду, хотя и в разной степени 5. Наиболее полно такое единство проявляется в творчестве и соотносится с наиболее глубокими сущностями. Материальная компонента такого единства может быть описана рациональными средствами, скажем, с помощью науки; идеальная же такому описанию не поддается и поэтому относится к сфере иррационального (образно-эмоционального, интуитивного и пр.). Сущность мы постигаем только в том случае, когда имеет место синтез рационального и иррационального.

В настоящее время большинство исследователей склоняется к тому, что чем в большей мере в человеческой деятельности осуществляется синтез рационального и иррационального, тем с большим правом мы можем говорить о наличии творчества. В этом контексте асимметрия больших полушарий головного мозга человека свидетельствует не столько о его склонности к абстрактному или образному мышлению, сколько о возможности регуляции соотношения рациональных и иррациональных (образно-эмоциональных и пр.) компонент в актах творческой деятельности. В основе творчества, на наш взгляд, и лежит степень выраженности такого сочетания.

В контексте реальной жизнедеятельности человек всегда оказывается погруженным в два совершенно различных мира — в окружающий его материальный мир и в мир своих субъективных переживаний. Об этом постоянно говорят и ученые, и философы, и представители искусства. А. Фет это очень хорошо выразил следующими словами:

Глубина и адекватность видения окружающего мира во многом будет зависеть от того, насколько человек овладел своим внутренним миром, т.е. насколько он может противопоставить ему различные комбинации образов. Такая способность получила название творческого воображения. Эти образы сочетаются с рациональными формами, в которых отражены существенные стороны и аспекты материального мира. Здесь открываются широкие возможности для синтеза. И каждый акт такого синтеза позволяет более или менее адекватно фиксировать различные уровни организации объективного мира. При этом окружающий мир предстает во всем его многообразии. У. Блейк говорит об этом так:

В этом контексте исключительный интерес представляет анализ творчества в аспекте эмоционального переживания человеком процесса создания нового продукта. Философия, психология и художественная литература дают здесь богатый материал (Платон, О. Бальзак, С. Цвейг, А. Эйнштейн, А. Пуанкаре, В. Гейзенберг и многие другие) 6. Этот аспект творчества сильно различается у разных людей. Слишком большой разрыв в эмоциональной подвижности часто приводит к неадекватным оценкам. Люди со средним или низким уровнем эмоциональной подвижности, а таких подавляющее большинство, часто склонны считать высокую эмоциональную подвижность, свойственную творческим людям, явно выраженной патологией 7.

Хорошо известно, что высокая эмоциональная подвижность, являющаяся необходимым условием всякого творческого процесса, характерна для детского возраста. Для творческой личности она характерна в люб- [65] ом возрасте. Поэтому не удивительно, что творчески одаренные люди в течение всей жизни неизменно сохраняют ярко выраженную инфантильность, как правило удивляющую и раздражающую современников. К сожалению, и в наше время усилия общества направлены на то, чтобы искоренить такую инфантильность, что постоянно наблюдается в системах воспитания и образования. В результате мы постоянно теряем творчески одаренных людей.

Кроме того, в психологии показано, что потребность в новой информации, как базовая потребность, лежащая в основе творчества, чувствительность к новому с возрастом постоянно регрессирует. В результате естественная познавательная активность ребенка понижается по мере его роста, а позднее и активность часто блокируется, ибо новое, неизвестное, неопределенное обычно ассоциируется, особенно у взрослого человека, с опасностью и тревогой. Постепенно формируется глубокая потребность в стабильности и упорядоченности представлений о мире. Да и общество в большинстве случаев заинтересовано в людях с такими ориентациями. Творческая же личность постоянно вносит дисгармонию в стабильные ситуации, нарушает привычный санкционированный государством и традицией порядок. Естественно, в обществе возникает противодействие таким людям, которое принимает жесткие, насильственные формы в условиях любых тоталитарных режимов. Достаточно вспомнить сталинистскую Россию или нацистскую Германию с их распространенными лозунгами типа «незаменимых людей нет» или «человек — ничто, нация — все».

Сказанное относится и к сфере науки. И здесь мы видим, что если ученый ограничивается только рациональным видением мира, то он не в состоянии выйти за рамки той парадигмы, в которой он находится. Если [66] же за таким видением скрываются иррациональные по своей природе установки типа красоты, этических норм, универсальной гармонии и пр., то открываются новые возможности, прежде всего в изменении позиции по отношению к миру.

Логическая схема, если она не просто воспроизводится в сознании, а включает перечисленные элементы, создает новое видение мира. И надо сказать, многие выдающиеся ученые это прекрасно чувствуют. Тот же А. Эйнштейн постоянно говорит, что ощущение мировой гармонии позволило ему увидеть в мире нечто совершенно новое, явно находящееся за рамками имеющейся теории. Указание на важность включения иррационалистических элементов в процесс научного познания можно видеть в его признании, что чтение романов Достоевского дает ему для решения теоретических проблем несравненно больше, чем чтение работ математика Гаусса. Аналогичные высказывания часто можно встретить и в работах ряда других крупных ученых (П. Дирак, С. Ковалевская и др.).

В Средние века и в эпоху Возрождения ученые поступали еще проще. Они просто включали в свои теоретические построения явно фантастические компоненты в виде астрологической символики, химер, драконов, зодиакальных животных и т.п. В результате они расширяли горизонт своего сознания и выходили за рамки рационалистических конструкции (вспомним Д. Бруно, И. Кеплера и др.).

Творчество всегда предполагает порождение чего-то нового, выходящего за рамки принятых в обществе представлений, парадигм, концептуальных схем и т.п. И увидеть это новое можно только в тех случаях, если изменяется позиция по отношению к миру. Такая новая позиция, иной «угол зрения» нормируется в тех случаях, когда имеет место синтез рациональных и ир- [67] рациональных компонент. Причем на поверхности явлений такой синтез обычно не обнаруживается непосредственно. Он фиксируется только в результатах творческой деятельности, когда появляются некоторые отклонения, нарушения тех рациональных схем, которые сами по себе должны оставаться неизменными.

Последующие действия человека по согласованию иррациональных результатов с рациональной схемой приводят к преобразованию последней, в результате чего и возникает новый «угол зрения» на мир. Это хорошо видно как в сфере науки, так и в искусстве. Новая позиция по отношению к миру позволяет получать и новые знания о нем.

В рамках истинно творческой деятельности всегда можно обнаружить компоненты, которые возникают в творческом акте иррационально, и поэтому рационального объяснения их появления не получается. Попытки воспроизведения результатов творческой активности всегда оканчиваются неудачей, т.е. результаты творческой деятельности оказываются невоспроизводимыми. Рассмотрим пример. Греческий Парфенон несомненно является результатом творческой деятельности архитекторов. Известно, какое сильное впечатление он производит на зрителей совершенством своих геометрических форм, гармонией и пропорциональностью отдельных частей.

Многочисленные попытки скопировать здание ни к чему не привели, хотя копии были предельно точными. Это же относится и копированию картин, пластики выдающихся мастеров. Впечатление от копий всегда оказывается совершенно иным, чем от подлинников. Возникает вопрос, почему же так происходит?

Складывается впечатление, что акт восприятия продукта истинно творческой деятельности не исчерпывается одними рациональными представлениями. Здесь постоянно дает о себе знать чувство, что за этим скры- [68] вается что-то еще, причем самое существенное и глубокое. Дальнейшие исследования показывают, что это чувство нас не обманывает.

Действительно, когда были детально исследованы пропорции того же Парфенона, то оказалось, что за восприятием правильных геометрических форм (безупречность линий колонн, фасада и пр.) скрывается огромное количество диспропорций в виде утолщений колонн, нарушений симметрии отдельных частей и т.п. 8. Но все эти диспропорции ускользают от зрителя. Однако создается впечатление, что именно эти диспропорции создают ощущение гармонии, воздушности, легкости, совершенства. Более того, оказалось, что устранение таких несовершенств в копиях уничтожает все очарование, ибо возникает чувство тяжеловесности, геометрической сухости и т.п. Разумеется, воссоздать такую систему «несовершенств» практически невозможно. По-видимому, и сам творец в процессе создания своего шедевра чисто интуитивно перемешивал совершенные формы с многочисленными, иногда еле заметными, элементами хаоса и диспропорций.

Аналогичная картина наблюдается и в других выдающихся произведениях искусства. В любом шедевре при желании можно найти массу диспропорций, отклонений от нормы, которые, однако, не замечаются при его созерцании. Они не заметны, но именно они вызывают у зрителя (слушателя, читателя, исполнителя и т.п.) гармоничные целостные образы, возвышенные чувства и пр. При этом следует отметить, что такого рода отклонения могут вызывать и резко негативные процессы, пагубно влияющие на психику человека. Это касается прежде всего ритуальных изображений. Широко известно негативное воздействие на людей ритуальных африканских масок, изображений, связанных с погребальными церемониями древнего Египта и т.п.
[69]

Мы уже сказали, что системы таких диспропорций возникают непроизвольно в ходе творческого процесса и воспроизвести или имитировать их практически невозможно, ибо они хаотичны, интуитивны и не поддаются рациональному упорядочению. Скажем, «Данаю» Рембрандта, пострадавшую от рук эстетически безграмотного литовского психопата, фактически восстановить так и не удалось в полной мере, хотя для этого были предприняты беспрецедентные усилия (привлекались лучшие реставраторы, самые современные материалы и технологии, даже японские голограммы). Восстановить удалось только ту часть, которая доступна рациональной интерпретации. Здесь обнаруживается принципиальная грань, отличающая подлинник от самой лучшей и изощренной копии. Копировать можно только произведения посредственные, но не те, которые являются продуктом истинного творчества.

Собственно и сам творец не в состоянии создать полноценные копии своих произведений, ибо исходный вариант содержит систему диспропорций, не воспринимаемых даже самым образованным зрителем. И когда художник пытается «усовершенствовать» свое произведение, он часто портит его, устраняя «излишества», «диспропорции», «неточности» и пр. Не случайно наиболее выразительными оказываются произведения, созданные, как говорят, «на одном дыхании».

Но главное в творчестве заключается в том, чтобы в продуктах его все эти элементы хаоса не были заметны. Только в этом случае их использование достигает цели. Иногда они лежат на поверхности, но в процессе восприятия неизменно исчезают. Например, в живописи, особенно если речь идет о живописи современной, мы воспринимаем нормальной женщину, хотя на полотне она может быть значительно деформирована. Но если в процессе восприятия такие деформации не исчезают, [70] то никакого эстетического удовольствия от созерцания картины мы не получаем.

С подобной ситуацией мы начинаем сталкиваться и в области научного творчества. И здесь многочисленные попытки выразить сущность реально протекающих процессов не привели к успеху. В области микромира возникает настоятельная потребность в теории, которая допускала бы существование компонент, лежащих за рамками логической схемы. Однако ученые с трудом отказываются от привычных представлений, хотя в последние десятилетия они все чаще пытаются сочетать строгие логические схемы с этическими и эстетическими принципами, с образами совершенства, мировой гармонии и т.п., которые, как известно, в принципе не могут быть выражены логическими средствами. При этом внелогические компоненты явно доминируют над логическими в процессе научного исследования. И именно на этом пути обычно достигается целостное, более адекватное представление о действительности.

Творчество есть высший уровень самовыражения человека, в рамках которого формируются новые формы осознания себя и взаимосвязей с другими людьми. В процессе творческой деятельности происходит преобразование своей личности, ее обогащение и саморазвитие, резко повышается уровень самоуважения и самооценки. Творческий человек становится более интересным для самого себя, что является субъективной основой для самоутверждения в быстро изменяющемся мире.

Если окружающий мир, как материальные объекты, так и их рационально оформленные образы, не вызывает у человека движения его субъективных переживаний, эмоций и т.п., то никакого творчества не существует и, соответственно, не появляется ничего нового. Если же такое движение возникает, то осуществляется их синтез, и это будет означать изменение по- [71] зиции по отношению к миру или его отдельным сторонам. Синергетика улавливает это обстоятельство и выражает его в виде диссипативной структуры, которая существует за счет роста хаоса в процессе ее совершенствования. Однако такой хаос оказывается строго регулируемым.

Итак, творческая активность человека в ходе освоения им окружающего мира возбуждает рационально непостигаемые компоненты в виде эмоций, образов, переживаний и т.п., которые, будучи синтезированы с рационально выраженными представлениями о материальных объектах, образуют новое видение мира, новую позицию по отношению к нему. Такая позиция позволяет увидеть в этом мире нечто существенно новое, что и характеризует наличие творческого акта.

Такое выявление новых аспектов, точек зрения на мир в процессах творчества приводит к резкому расширению возможностей воздействия на него. Это особенно актуально в случае нелинейных систем, когда крайне незначительное воздействие может вызвать глобальные последствия. В этом отношении творчество можно рассматривать как силу, преобразующую мир, ибо через творческого человека духовная компонента становится важнейшим фактором преобразования мира. Русские мыслители всегда считали творчество главнейшей характеристикой человека. При этом творчество понималось как универсальная и даже космическая сила (В.И. Вернадский, Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев) 9. Н.А. Бердяев в этом аспекте понимал творчество предельно широко, как процесс творения мира и его глубинное преобразование наряду с Богом. С его точки зрения, в сфере творчества человек становится равным Богу, а в некоторых случаях может даже превзойти Его 10.

В последние годы все чаще говорят о связи творчества с процессом самореализации человека. В самом [72] общем случае под самореализацией понимается наиболее полное раскрытие способностей, талантов, потенций и возможностей человека, осуществляемое путем включения его в социальные структуры 11. Однако наиболее полно самореализация осуществляется в процессах творчества. Творческие достижения в конечном счете получают признание как со стороны общества, так и самого человека. При этом все другие формы самореализации, как правило, теряют свою значимость. Расширение границ и возможностей своего сознания в творческой деятельности открывает перед человеком наиболее перспективные формы самоутверждения. В процессе творческой деятельности он приобретает качества, которые недоступны подавляющему большинству людей. Естественно, при этом отступают на задний план такие формы самоутверждения, как овладение материальными ценностями, престижное самоутверждение, приобщение к информации и интеллектуальной элите общества и т.п. И не удивительно, что подавляющее большинство людей хотят реализовать себя именно в творчестве. Это полностью подтверждается социологическими исследованиями.

Нормально протекающие процессы творчества обычно протекают в рамках определенного культурного контекста. Это связано с тем, что в творческих актах необходимо соблюдение известной меры в соотношении рационального и иррационального (образно-эмоционального и пр.). Нарушение меры неизбежно деформирует творчество. Но известно, что «чувство меры» формируется вместе с усвоением культуры, что хорошо видно на примерах культуры античной Греции, эпохи Возрождения и др. В рамках культур, где «чувство меры» выражено достаточно слабо (Китай, тоталитарные государства с их культом порядка и т.п.), отношение к творчеству и творческой личности является достаточно про- [74] хладным, а зачастую и прямо враждебным. Об этом говорят широко распространенные пословицы типа: «избавь меня от великого человека», «не приведи Бог жить в эпоху перемен» и т.д. В таких условиях трудно ждать расцвета творческих способностей человека.

Связано это с тем, что творчество предполагает отступление от традиции и жестких идеологических схем, а тоталитарные режимы и традиционное восточное общество, естественно, на это никогда не пойдут. С традицией связан вполне определенный устоявшийся взгляд на мир (общество, природу и человека), выработанный рядом поколений, и попытки сформировать новые позиции рассматриваются как нечто негативное и нежелательное. Нам представляется, что частичная дестабилизация общества является фактором, явно благоприятствующим протеканию творческих процессов (состояние «паузы») 12. Достаточно вспомнить состояние общества, породившие такие взлеты человеческой мысли, как «немецкая классическая философия» или «серебряный век» в России.

Современное европейское общество более динамично и поэтому отношение к творческой личности здесь совершенно иное, чем на Востоке или в условиях тоталитаризма. Социальный спрос на нее достаточно высок, но он особенно возрастает в переломные моменты истории и в кризисных ситуациях, когда решение жизненно важных для общества проблем с помощью традиционных методов оказывается невозможным.

Выше говорилось, что самореализация человека, в том числе и реализация его творческих возможностей, протекает в рамках социальных структур, в которые он может включаться двояко: «мягко» и «жестко». Разумеется, жесткий вариант включения оказывается менее благоприятным. Более того, в ряде социальных структур творчество вообще недопустимо, о чем знали [74] уже в древнем Риме. Среди таких структур можно назвать такие, как армия, исправительные учреждения, диспетчерские службы, управление техникой (самолетами, судами и т.п.).

До настоящего времени не удалось выявить наиболее благоприятное сочетание разнообразных факторов, способствующих реализации творческой активности человека. Среди таких факторов отмечают такие, как наследственность, способности, мотивации, внешние, в том числе — социальные, условия и т.д. Этим, видимо, объясняется существование различных подходов к проблеме творчества. Скажем, если субъектоцентрический подход ориентирован на рассмотрение игры интеллектуальных сил, реализацию высших форм психической активности, талантов, способностей и т.п., то в контексте социоцентрического подхода творчество уже рассматривается как активность, направленная на создание новых оригинальных продуктов, вещей, ценностей, имеющих объективную, общественную значимость. Однако в реальной жизни творчество сочетает в себе и свободную игру интеллектуальных сил и необходимость включения в жесткие социальные структуры. Целостное понимание творчества позволяет интерпретировать его как бы в различных измерениях, и с точки зрения личности и общества, последствий его результатов для общества. Такой подход является достаточно многомерным и одновременно крайне противоречивым. Поэтому не удивительно, что исследования, как отечественные, так и зарубежные, показывают, что число людей, способных к творчеству, не так уж велико и колеблется в пределах 2–5% (А. Маслоу и др.).

Мы уже говорили, что творческий процесс всегда предполагает равновесие рациональной и иррациональной компонент. Если такое равновесие смещается в ту или другую сторону, то творчество, как правило, при- [75] обретает явно деструктивный, разрушительный характер. Это видно хотя бы на примере научного и технического творчества. В рамках чисто рационалистических представлений творческие процессы в этих сферах очень часто приводят к появлению инноваций, которые могут представлять реальную угрозу для человека и всего человечества, особенно если они стимулируются государством или военно-промышленным комплексом. Эти организации используют достижения науки и техники почти всегда для решения логически четко сформулированных задач (безопасность, достижение военного, экономического и т.п. превосходства).

Блокировать такую негативную направленность творчества в науке и технике можно только в том случае, если ввести иррациональную компоненту в виде этически значимых целей, что в свое время и было сделано Н.Ф. Федоровым 13. В наше время в этой области часто возникают конфликтные ситуации, когда творческая личность протестует против использования полученных ею результатов в антигуманных целях (А. Эйнштейн, Р. Оппенгеймер, А. Сахаров и многие другие). То же самое можно сказать и по поводу искусства, где абсолютизация иррациональной компоненты также приводит к деструктивности творческого акта.

Несколько слов следует сказать по поводу инноваций, возникающих в процессе творческой деятельности. Они либо усваиваются социальной системой, либо отвергаются ею. Усвоенные инновации часто носят амбивалентный характер: они могут либо способствовать совершенствованию социума, либо способствовать его деградации. При этом на разных исторических этапах их роль может меняться на противоположную, что затрудняет оценку творческой личности. Некоторые инновации могут находиться как бы «в дремлющем» состоянии и усваиваются социумом много лет спустя [76] после их появления, как это случилось, например, с гелиоцентрической моделью мира, предложенной еще во времена античности Аристархом Самосским и усвоенной только в эпоху Возрождения.

Итак, творчество действительно является высшей формой самореализации человека, ибо в нем воспроизводятся наиболее существенные и значимые феномены, представляющие собой явно выраженные целостные образования, в которых интегрированы рациональные и иррациональные компоненты. Все попытки воспроизвести такие явления в рамках только рациональных или только иррациональных представлений оказались неэффективными. Научные концепции не справляются с этой задачей, потому что наука на всех стадиях своего развития пытается исключить все иррационалистические моменты, т.е. все, что не укладывается в рамки ее категориального аппарата. Иррационалистическая же традиция, наоборот, не признает рационально оформленных компонент или сильно их деформирует.

В процессах творчества даже самые обычные объекты (природа, люди, фрукты, животные и т.п.) воспроизводятся через синтез рационального и иррационального и в результате возникает целостное образование, неразложимое на отдельные компоненты. В ходе творческого освоения объекта человек действительно приобретает новое знание о нем, которым, по крайней мере на первых порах, обладает только он и никто другой. Итак, налицо острое противоречие между извечным стремлением человека реализовать себя как целостную, многомерную, многостороннюю личность и программами, исходящими от современного социума и делающими его односторонним и ущербным. Под сильнейшим давлением этих программ многие люди утрачивают свою личность, индивидуальный потенциал (подлинную самость) и выбирают ложные пути самореализации, в изо- [77] билии предлагаемые тем же обществом, и отказываются от стремления стать более гармоничными и всесторонними. Обществу часто выгоднее иметь односторонних людей, которыми легче манипулировать в интересах социума. В настоящее время с таким противоречием сталкивается все большее число людей в современном обществе. Многомерная сущность человека оказывается почти невостребованной обществом и с большим трудом вписывается в жесткие рамки бюрократических и технологических структур.

Многочисленные попытки построить общество в интересах человека, где он мог бы беспрепятственно реализовать свои творческие возможности, так и остались на уровне красивых утопий. Изменится ли ситуация в будущем, покажет время.