Феномен сейдов в Азербайджане. Характеристика и исторический обзор

[55]Азербайджан являет собой интересный случай религиозного разнообразия ввиду большого этнического и, как следствие, культурного разнообразия. Более или менее светские регионы сосуществуют с религиозными анклавами. Эти анклавы охватывают так называемую «Зеленую зону»: деревни и пригороды Апшеронского полуострова (бакинский пригород в широком понимании этого слова), а также горные территории вокруг города Ленкорань, на границе с Ираном, населенные талышами [Trofimov 1993: 61].

Наиболее ярким примером религиозного анклава является Нардаран — поселок городского типа, расположенный всего в 30 км. к северо- западу от Баку. Центральное место в поселке занимает Нардаранский пир, где покоится Рагима Ханум, дочь Мусеи Казыма, одного из почитаемых мусульманами-шиитами имамов — потомков пророка Мухаммада. Пир, одним из наиболее популярных во всем Азербайджане, является местом преклонения мусульман-шиитов не только Азербайджана, но и других стран.

Высказывания типа «Ислам — это все, что у нас осталось» достаточно часто появляется в речах нардаранцев [Нардаран]. С одной стороны, это следствие трудной социальной ситуации, вызванной отсутствием возможности заработать. С другой стороны, население поселка само отказывается от активного участия в жизни страны. Это можно объяснить тем, что нардаранцы считают себя особой социальной группой, «избранной Богом». (Например, можно встретиться с мнением, что они обладают даром исцеления [Загорец]). Они наследники сейдов (аз.
[56]seyid) — религиозной аристократии потомков имама Хуссейна. Место сейдов в социальной структуре рассматривается следующим способом:

«Бог запретил сейдам занимается работой и торговлей. Так что они только молюсь, модлы ведут, а люди им помогают», «Настоящий сейд не просит денег и подарков, только Бог указывает, кто сейд, и тогда все ему помогают» [Rohoziński 2005: 208].

В азербайджанской традиции можно найти несколько примеров явления «святого поселения» или «поселения святых», как назывались места, где жили сейды. Наиболее известным примером является поселок Шихово с мечетью Биби-Эйбат, который сейчас включается в южные окрестности города Баку [Нуризаде 2007]. В начале XV века в этом месте существовал вакф — институт мусульманского права, которым руководил один из сейдов — мутавалли, «страж могилы». Построили там и ханаку: мусульманские культовые сооружения типа странноприимных домов для дервишей — мусульманских монахов, приверженцев суфизма.

Влияние сейдов усилилось во время царствования Сафавидов. Мемориальная доска, увековечивающая память о строителях от 1569/70 года, то есть во время правления Тахмасп I, второго шаха династии Сефевидов, упоминает имя сейда Фазлуллаха. Семья Фазлуллаха родом из персидского Хорасана. Этот факт является свидетельством того, что сейды пришли на территорию Азербайджана из Персии. Интересно, что эта группа населения пользовалась уважением также во время кратковременного завоевания Турцией, которое известно преследованием шиитов. Надпись от 1594 на камне в нефтяной скважине говорит о том, что эту скважину подарили сейдам [Ашурбейли 1992: 159].

Сейды пользовались особым статусом и в более поздний период. В начале XIX века, во время имперского правления, жители Нардарана, который уже входил в административный состав города Баку, были освобождены от уплаты налогов и прочих обязанностей перед городом. Их особый статус подчеркивался использованием титула «ших», от слова шейх. Правда, в конце концов, в 1850 году поселок обложили налогом и исключили его из административного состава города. Однако, эти перемены особенно не повлияли на исчезновение, или хотя бы пре- уменьшение традиционного статуса поселения [Тагиев 1999: 159–265].
[57]
В начале тридцатых годов советская этнография отметила существование целых поселков сейдов на территории Азербайджана. На первый взгляд, они не отличались от местного крестьянства, которое давало им пожертвования. (Случалась, что и сами сейды ходили по домам после урожая, и собирали «долю Пророка» [Алекперов, Bapтaпeтoв 1960: 189]). Позже присутствие этой социальной группы в Азербайджане стало в принципе одной из запретных тем антирелигиозной пропаганды. Непосредственно этот факт может свидетельствовать о том, что сейды уцелели без существенных изменений их социального статуса.

Процесс формирования социальной группы сейдов можно объяснить тем, что ее неким образом добавили к уже существующим слоям общества. На племенную иерархию, которая сформировалась в конце XV — начале XVI веков, наложились более поздние волны поселения и исламизация. Однако, в 1920 году ученые из Нахичевани указывали на существование на этой территории последних признаков племенной организации: Arablar, Afganlar, Bektaşlar, Sufiler. Некоторые из этих групп обладали племенным сознанием еще в XIX веке. В первой половине прошлого столетия историк Аббас Кулу-Ага Бакиханов писал, что в северо-восточной части страны, в Губинской и Шекинской губерниях, существуют поселки, жители которых называют себя арабами и общаются на искаженном арабским языке [Сумбатзаде 1990: 97]. Это были потомки арабских военных гарнизонов, которые поселились здесь в VIII веке для защиты от хазаров. Несмотря на то, что процесс их ассимиляции завершился в конце XIX века, свидетельства племенной организации сохранились. Следует обратить внимание на то, что арабские поселения тоже были организованы согласно племенному разделению. Именно на нем были основаны принципы постройки городов времени исламских завоеваний, хотя случалось, что племенная организация иногда подвергалась некоторым переменам с переездом на новое место. Вероятно, что корни сегодняшних сейдов надо искать у потомков арабских военных.

Условием возникновения и укрепления социальной группы сейдов было сохранение сильной племенной обособленности. Российские источники тридцатых годов указывают на существование на бывшей территории Нахичеванского ханства «татаров» и «кенгерли». Именно «кенгерли» считались местной аристократией, из этой группы вышли
[58]нахичеванские ханы и беки [Смирнов 1999: 30–35]. Возможно, что благодаря более прочной племенной традиции, чем в других местах, сегодня Нахичевань играет самую значительную роль в политической жизни Азербайджана.

Как явление «поселений святых» связано с сегодняшней ситуацией в Нардаране и его ролью в общественно-политической жизни Азербайджана? Местный пир, могила сестры седьмого имама, был открыт на рубеже XIX и XX веков. Вероятно, вблизи мечети поселились сейды, и одна из семей, как «родственники» святой (ведь сейды считались «родственниками» имамов), взяла на себя ответственность быть мутавалли могилы. Очень вероятен также то, что сейды приехали из Персии, так как в XIX веке персы играли большую роль в основании новых пиров.

В одном из своих дореволюционных рассказов Абдуррагим Ахвердов сатирически описывает двух сейдов из Персии, жильцов поселка Кукамар, которые приехали в российский Азербайджан собирать традиционный хумс — обязательный налог у мусульман-шиитов. Одновременно сейды внушали азербайджанским сельчанам, что во сне им явился «святой предок», который заявил, что в этой местности погребен их прапрадед. Один из сейдов поселился рядом с новым пиром и вступил во временный брак (siğə) с местной женщиной [Ахвердов 1950: 60–65].

Вероятно, что история, описанная Ахвердовым, была более распространенным явлением: сейды из Персии поселялись на территории Азербайджана на долгий срок, либо навсегда по случаю дня Ашуры или «открытия» нового пира и вступали во временные браки. Даже если через какое-то время они возвращались к себе, их дети становились сейдами. Конечно, в советский период нельзя говорить ни о вакфе, ни о каких-либо налоговых льготах. Однако местное население, вероятно, содержало сейдов традиционными пожертвованиями (nazir). Советская власть не отличала сейдов от остального общества, не осуществляла намеренных преследований или депортации. Свидетельства существования компактных мест проживания сейдов можно найти еще в начале тридцатых годов. Несмотря на то, что идеологи антирелигиозной кампании объявили, что сейды — «настоящее проклятие» для страны, власть была не в состоянии идентифицировать сейдов и прекратить их даль- нейшие миграции [Kolarz 1961: 424].
[59]Итак, сейды сохранилась в восприятии народа как особая категория и по сегодняшний день. Далее, экономическая ситуация и структурная безработица привели к тому, что нардаранцы в трудное для них время (восьмидесятые годы) «вспомнили» о значении «поселения святых» и начали исполнять роль «группового сейда». Фактически, как раз в этой роли их воспринимает остальная часть общества («они постоянно молятся», «они только молятся»). Это доказывает, что традиционная география религии глубоко укоренена в умах азербайджанцев. Кроме того, эта ситуация доказывает, что сильная религиозность в Азербайджане соотносится не с количеством работающих мечетей, а скорее с деятельностью «неофициального духовенства», а именно — сейдов, а также с присутствием святых мест — пиров [Асланова 1981: 18]. Таким образом, традиционная география религии объясняет, почему одни регионы страны являются более светскими, а другие остаются верными религиозным предписаниям.