Феномен русского средневекового города как культурно-философская проблема

[122]

Рассмотрение феномена русского средневекового города как культурно-философской проблемы предполагает обращение к зародившейся относительно недавно области научного познания — философии города. Она имеет возможность развить новые направления в области истории и культурологии, представив город как «конкретную метафизику» 1 — сознательную или интуитивную конкретизацию метафизических начал социально значимое коллективное творчество. С точки зрения семиотики город может быть рассмотрен как текст, требующий «соответствующего герменевтического способа его прочтения» 2.

Если определить культурологию как постижение логики культуры, то можно рассматривать культурологическую значимость философского исследования города. Логика как наука о законах и операциях правильного мышления недостаточна для проникновения в сущность форм культуры, которая воплощает Логос — логику жизни, отличную от формальной логики. Известная оппозиция культуры и цивилизации может быть рассмотрена как дихотомия культа как источника первой и секулярного типа поведения как основы второй. Феномен города формируется именно на пересечении этих двух разнородных начал. Постижение философии города — раскрытие логики в картине мира его строителей.

Одним из решающих пунктов всемирно-исторического развития был переход к городской цивилизации в VII веке до н. э. в Восточном Средиземноморье, когда город как пространственная, хозяйственная и социокультурная структура стал одной из основных форм общественного существования человека. Оценивая значение феномена города в исторической судьбе Европы, Ф. Бродель утверждал, что город — новая судьба мира, он беспрестанно вершит жизнь людей, «открывая двери того, что мы называем историей» 3. В европейской цивилизации, как и в мире в целом все поворотные «моменты роста» выражались во взрыве урбанизации. Город всегда предполагал определенное число реальностей и процессов — разделение труда, всеобщность рынка, выход в окружающий мир, различные процессы обмена, власть. Чтобы существовать, ему нужно было господствовать над какой-то «империей», пусть даже маленькой. Как отметил О. Шпенглер в работе [123] «Закат Европы», малые города побеждали прилегающую сельскую округу, наполняя ее городским содержанием, хотя и сами бывали поглощены более активными и крупными поселениями, чем они 4. Рассматривая зарождение «мирового города», характеризующего цивилизацию как крайнее и искусственное развития общества, которая сменяет культуру, Шпенглер противопоставляет ему средневековый город эпохи готики. Борьба между «почвенным духом крестьянства» и «светским патрицианским духом», ставившая проблемы метафизического, культурного и догматического характера, велась за идеальное выражение эпохи и «победу одержал город» 5.

В XX веке в области исследования феномена города возникают направления, отмеченные вниманием к социальной истории, исторической географии, изучению урбанистических форм и философскому их осмыслению, что послужило базой для появления в 50-е годы XX века особой области — урбанистической медиевистики, изучающей средневековую эпоху как начальный период формирования современной европейской цивилизации. Круг проблем: возникновение города и становление городской цивилизации, развитие урбанистических процессов в различных европейских странах и исторических регионах, оппозиция города и сельского мира, анализ социальных и демографических структур. В 70-е годы под редакцией Карла Хаазе выходят «Дармштадские сборники», названные «Средневековый город», которые включили работы А. Пиренна, М. Вебера, Ф. Рерига, Э. Эннен и др., основанные на материале немецких городов.

Проблема зарождения древнерусских городов и закономерностей их развития может быть включена именно в культурно-философском аспекте структуру процессов, наблюдаемых в Западной и Северной Европе в период предгородской эпохи VII — X вв. и городской ситуации X — XIII вв. Несомненное и длительное взаимодействие со Средневековой Европой характеризует Северо-Восточную Русь. Исследователями выделена историко-культурная зона Верхней Руси 6, формировавшаяся с древнейшего и ранненеолитического времени в рамках системы морских и трансконтинентальных коммуникаций Балтийского региона. Серебро, поступавшее из арабских стран с восьмого века н. э. через земли Руси по Западной Двине, Волхову, Неве с Оки и Волги более ста лет являлось основным средством денежного обращения в Северной и Северо-восточной Европе, в связи с чем большое значение приобретает северный участок пути «Из Варяг в Греки». Под воздействием балтийских связей появляются специфические черты [124] северной славянской культуры на Руси: развитие раннегородских и протогородских полиэтнических центров, открытых торговых поселений. На территории от Ладожского озера до южного и юго-восточного Приильменья, от Псково-Чудского поозерья на западе до водораздела Мсты и Волги на востоке выявлено более тридцати таких поселений, предшествовавших становлению крупнейших городов — Новгорода, Пскова, Ладоги. Характерно, что существование двух стадий урбанизационого процесса на Руси нашло отражение в скандинавской письменности, использовавшей до одиннадцатого века название Gardar («Гарды», аналог. др.-рус. «Грады»), а с двенадцатого века заменившей его на имя Gardariki, которое подразумевает наличие государственных образований. Древнерусская эпоха явилась периодом стабилизации историко-культурной зоны, который связан с урбанистическими тенденциями на Северо-Западе: генезисом древнерусского города и городского самосознания. Грань между городом и протогородским центрами (укрепленными пунктами и ремесленными поселениями), возникшими на короткое время и на ограниченной территории, существовала и в средневековой Европе. Так называемые «города — нуклеусы» с наступление городской ситуации X — XIII веков так и не стали основами современных городов, которые возникали поблизости, но на неподготовленной почве.

Подобный «дуализм» в генезисе древнерусского города выражен в паре Городище — Новгород. Городище предшествовало Новгороду как протогородское поселение, контролировавшее определенную часть трансконтинентальных торговых маршрутов. На Городище сосредотачивались разноэтнические элементы: здесь присутствует «сильная «вуаль» североевропейской культуры» 7, сосуществуют скандинавские и приильменские предметы, сохранившие в стиле и орнаментике северные традиции, находки «без точного этнического адреса», но характерные для разных племен и народов балтийского региона. В Городище заложена специфическая «островная» природа градообразования Новгорода: двойственный мотив острова — холма, присутствующий в скандинавском названии Holmgardr, отразился в более поздней структуре Новгорода — строительстве цитадели на Кремлевском холме Софийской стороны и островном принципе формирования Торговой стороны. Городище продолжало существовать параллельно с развитием Нового города, но как «экстерриториальная резиденция» 8 князя, подчеркивая дуализм древних вечевых властей и княжеского правления. Признаком нового города стали его административно — правовое оформление («уставление» окрестной территории), ведущее место в образованности и культе. По.Ж. Дюби, он является «из мрака протоистории» и возникает вместе с государственностью как ее опора, распорядительная [125] и упорядочивающая власть 9. Неслучайно мотив призвания варягов в Ипатьевской летописи представлен как согласованная акция по возведению укрепленных центров — основы городов Верхней Руси. Рюрик, «пришед к Илмерю и сруби город над Волховом и прозваша и Новгород…и роздал мужем своим волости и города рубити» 10. Зарождение градостроительного образа связывается с идеей преграды или границы, наделявшей неопределенную ранее территорию признаком соизмеримости, а значит, освоенности.

Новгород полицентричен (моноцентричность была свойственна более поздним княжеским городам): в основе его лежали «кончанские грады» IX века, определенные патронимической природой территориального деления города, ядро которого составили усадьбы. Система была настолько устойчивой, что общегородская система укреплений отсутствовала вплоть до XIV века. Детинец был наложен на раннюю уличную планировку и его расположение зависело от направлений улиц Людина и Неревского концов. Однако идея защиты (оберега) присутствовала уже в ранней структуре города и была воплощена в создании преград между различными пространствами. Стены Детинца, укрепления кончанских градов, валы Окольного города были отражением противостояния «своего» и «чужого» мира 11, а также субординации миров с разной степенью замкнутости и влиятельности. Органичное соединение Детинца с древней планировкой улиц осмыслялось через идею входа, проникновения в общий мир, связанный с формированием христианского центра города.

В основании древнейшей исторической части Детинца — его северо-западного сектора, куда направлялись главные проездные улицы, лежал Владычный двор X века — епископская резиденция. Цитадель появилась в ходе христианизации Новгорода и крепость XI века была возведена как епископская. Новгород уже на раннем этапе своего развития демонстрирует важную особенность, свойственную средневековым городам западного типа — он понимается как объединение культового характера, преодолев связи родовых союзов, а потому требует существования религиозного символа. Строительство Софийского собора на территории Кремля обозначило противостояние софийного и языческого в топографии города, разделенного на Софийскую и Торговую стороны. В некоторой степени подобное противостояние соотносимо с начальной историей соборов-бургов, враждебно обособленных от торгово-ремесленного поселения на раннем этапе формирования средневекового города западного типа. В образе Детинца и Софии [126] воплотилось соединение магической силы и реальной обороноспособности города. Различная эмоциональная окрашенность архитектурных форм и пространств соотносилась с восприятием природных элементов среди которых возникал и жил город. Храмы — доминанты строились (Софийский собор, ц. Благовещения на Городище, Георгиевский собор Юрьева монастыря) на кромке холмов, и одновременно их скрывали крепостные валы и стены укреплений, усадьбы отгораживались от внешнего мира (Ср.: тема усадьбы-родины в картине мира средневековых скандинавов), но направляли улицы, улицы вели к святым местам и освящались храмами. Активное строительство уличанских церквей объясняется еще и этическими нормами средневекового сознания: торговая деятельность горожан и быстрое накопление богатства, отчуждение времени от вечности и переход его в абстрактную категорию, работающую на рынок, создавало ощущение потери связи с сакральным миром.

Таким образом, русский средневековый город представляет собой макромир, основанный на диалектической взаимодействии индивидов и общностей, материальных условий и культурных сил, норм и реальной практики. Понятие города включает организацию городского пространства, социальную сферу, ценностные ориентации.

Город — исторический феномен, его социокультурное содержание изменялось, и он воздействовал на динамику цивилизационных процессов. Он интегрирует вновь возникшие связи в разнообразной деятельности, в нем зарождается самостоятельная сфера духовной деятельности, которая стимулирует углубление заложенного в феномене города противоречия двух растущих в исторической перспективе тенденций: всеобщности связей и индивидуализации субъектов города.