Стихотворение Вл. Микушевича навеяно посмертной маской Канта, хранящейся ныне в Музее классической древности Тартуского университета. До ноября 1979 г. она безвестно находилась в анатомическом кабинете университета среди различных анатомических препаратов, даже не заинвентаризованная (инвентарная книга Музея классической древности, из которого маска неизвестно когда попала в кабинет анатомии, пропала, по всей вероятности, во время первой мировой войны). Маска была снята с умершего философа профессором художественной школы в Кенигсберге Андресом Кнорре (17663-1841). Считалось, что Кнорре отлил 3 экземпляра маски Канта, которые находились в Германии до конца Второй мировой войны. Каким образом попал в Тарту (Дерпт) 4-й, «неучтенный» экземпляр, остается неясно. Вероятно, он был получен [7] учеником Канта — профессором Дерптского университета Готтлибом Беньямином Йеше (1762-1842), издателем «Логики» Канта и хранителем части его архива. Поскольку больше нигде не обнаруживаются другие кантовские маски, можно предположить, что тартуский экземпляр — единственно сохранившийся.
В стихотворении «Маска Канта» сделана попытка разгадать странное явление: лицо мертвого Канта застыло в саркастической улыбке. Оно чем-то напоминает знаменитый портрет Вольтера, изображенного Гудоном с саркастической улыбкой.
И поэт для разрешения этой загадки обращается к философии Канта, в которой значительное место занимает «диалог» с Богом. По учению кенигсбергского мудреца, изложенному в «Критике чистого разума», теоретический разум не в состоянии доказать существование Бога. При попытке такого доказательства он натыкается на антиномии, т.е. на взаимопротивоположные положения, равно логически доказуемые. Понятия Бога оказалось, таким образом, «в логове антимоний».
Отрицал ли Кант существование Бога? Генрих Гейне с присущим ему остроумием, следующим образом шутливо характеризует отношение Канта к Богу: «До сих пор Иммануил Кант изображал неумолимого философа, он штурмовал небо, он перебил весь гарнизон, сам верховный владыка небес, не будучи доказан, плавает в своей крови: нет больше ни всеобъемлющего милосердия, ни отеческой любви, ни потустороннего воздаяния за посюстороннюю воздержанность, бессмертие души лежит при последнем издыхании — тут стоны, там хрипение — и старый Лампе (слуга Канта — Л.С. ) в качестве удрученного зрителя стоит рядом, с зонтом под мышкой, и холодный пот и слезы струятся по его лицу. Тогда Иммануил Кант разжалобился и показал, что он не только великий философ, но и добрый человек; и он задумывается и полудобродушно-полуиронически говорит: «Старому Лампе нужен Бог, иначе бедняк не будет счастлив на земле — так говорит практический разум, так уж и быть — ну, пусть он дает поруку в бытии божьем». Гейне пишет [8] далее, что Кант поступил столь же мудро, как его приятель, который разбил все фонари на одной улице в Геттингене, и, стоя в темноте, держал «речь о практической необходимости фонарей, каковые он разбил лишь с той теоретической целью, чтобы доказать нам, что мы без них ничего видеть не можем».
В «логове антиномий» оказался и сам философ, который там «спал соловьиным сном», т.е. чутко. Говоря уже серьезно, Гейне полагал, что Кант ведет не дискуссию о существовании Бога, а размышляет о его природе, и «такое размышление есть истинное богослужение, отрешающее нашу преходящего и конечного и приводящее ее к созданию первичной благости и предвечной гармонии». Вл. Микушевич, как мне представляется, развивает эту традицию в понимании философии Канта. При этом Бог не противостоит Человеку. Через Бога Человек узнает о своей самоценности и значимости в мире («Если ты сам не вещ, / зачем тебе остальное…»), о том, что он — средоточие всех противоположностей («Разница между ними / Только в тебе самом» ), и в самом процессе смерти подводящей итог жизни, Человек узнает себя в Боге. Поэтому посмертная маска Канта являет лицо — «всемирный гротеск» — последний след жизни — «саркомы сарказма» — и радостно беззвучный смех узнавания себя в Боге. Такова поэтическая гипотеза образа маски Канта.
Называя Канта «гномом», Вл. Микушевич идет от образа философа, созданного Александром Блоком
Но, в сущности, современный поэт вступает в полемику со своим предшественником. Кант Блока — это воплощение страха перед временем и пространством. Поэтому он и боится потревожить себя: свое забытое, свой «сладкий сон». В стихотворении «Маска Канта» Кант — «дальнозоркий гном» и спит он «соловьиным сном», следовательно, не боясь пробуждения, а всегда готовый к нему. И пусть человек выглядит как малый гном, он — великое подобие Бога. Вот о чем, как мне кажется, поведала поэту-философу посмертная маска «гения и педанта».
Добавить комментарий