Предисловие

В современном обществе, в котором политическая корректность становится новым средством дисциплинирования человека, в котором все имеющее ценность оценено, музеефицировано и инсталлировано в структуры желаний, в обществе, показная терпимость которого ограничивается рамками художественного эксперимента и сценой шоу-бизнеса, а репрессируемый прогрессией потребления и транквилизаторами опыт страсти, отчаяния и боли просачивается лишь в видео- и киносновидениях, — изобразительное искусство не может отказаться от репрезентации. На наших глазах отечественное искусство втягивается в рыночные отношения, добровольно принимает правила и заботливую опеку институций с их дозированной свободой протеста в рамках галереи или музея современного искусства. Но вопреки общей тенденции актуальное искусство, сопротивляясь, доносит нам то, что разрушает привычные схемы самоидентификации, идеологические опоры социального и культурного поля. Художник, следовательно, жив и востребован. Но где он и что представляет: себя, общество, абсурд регламента повседневной жизни или ее экстатические прорывы — во многом остается загадкой; его позиция, роль и произведения меняются столь стремительно, что подчас не опознается даже специалистами. В актуальном искусстве на смену стратегии создать шедевр и попасть в каталог, библиотеку или музей приходит практика быстрого и точного реагирования — художественная конверсия «странного сплетения места и времени». И если в случае аллергии организм свидетельствует о силе вредных воздействий, то в случае актуального искусства художественные произведения — об утрате смысла привычного способа существования.

Фактически в книге речь идет о перверсии способа бытия изобразительного искусства, четкость формулировок которого к итогу ХХ века стерлось до неразличимости достоинства. Оно больше не хочет производить красоту, украшать быт и увеличивать процент капитала — оно говорит о невыносимом. Вбирая в себя образ негативного, искусство под маской актуального возвращается к жизни и вновь привлекает внимание исследователей.

Мой интерес к искусству вызван не столько исследовательскими целями. Книга скорее представляет собой результат рефлексии, включающей опыт самопонимания. Рефлексивным усилиям способствует динамизм современности: радикальные изменения контекста искусства, проблемы идентификации и самопрезентации художника. Первым реальным шагом в этом направлении для меня было участие в организации общества философии и искусства «Новая архаика» (1989 г.), деятельность которого кроме теоретических семинаров включала художественные акции, выставки и фестиваль в кафе «Бродячая собака». Критическое осмысление актуального искусства философами, рецепции кураторов и арт-критиков и одновременно опыт реализации собственных художественных проектов дали дополнительный стимул письму. Здесь также нашли отражение доклады, споры и обсуждения теоретиков и практиков современного искусства на семинарах «Академическая/маргинальная мысль и современное искусство: стратегии узнавания» (Пушкинская, 10, галерея 103). Их участники, многие из которых стали друзьями, помогли артикулировать тенденции не только в художественной, но и в социальной среде, проверить собственные интуиции о таких феноменах как акционизм, боль, власть, насилие, жертва в искусстве и культуре в целом.

Я благодарен Олегу Янушевскому, Дмитрию Пиликину, Дмитрию Алексееву и Николаю Кононихину за помощь в реализации моих художественных проектов. Выражаю также признательность Алле Митрофановой, Алексею Курбановскому, Валерию Лукке, Вадиму Прозерскому, Сергею Фокину за чтение книги в рукописи, замечания и советы, которые ими были высказаны. Особая благодарность Гульнаре Хайдаровой за всестороннюю помощь в работе над книгой.