В системе художественного мышления де Сада основной доктриной становится обоснование зла, а орудием для его утверждения, как ни парадоксально это может показаться на первый взгляд, является разум, вытеснивший веру и заменивший бога. Идея не просто зла, но абсолютного зла является центральной в творчестве де Сада, а его аналогом выступает в его художественном мире некое инфернальное, совершенное преступление против всего человечества, поисками и разработкой которого и озабочен садический герой — новый тип героя, шагнувший в мировую литературу со страниц произведений «божественного маркиза». Садический герой, в отличие от [89] традиционных героев просветительской литературы, представляет собой совершенно новый архетип, основными чертами которого становятся мизантропия, мизотеизм, культовое служение пороку и преступлению, нескрываемая враждебность к добру, чудовищный эгоизм и аморализм. Он ставит себя не только над обществом, богом, но и над природой, которую мечтает уничтожить, учинив вселенский бунт, что во многом предвосхищает отдельные черты философии Ф. Ницше.
Сложность изучения творчества де Сада состоит в том, что оно не вписывается ни в одно художественное течение эпохи Просвещения, а представляет собой уникальное явление, основной чертой которого является его эклектичность: де Сад не обошел своим вниманием ни один жанр, модный в этот период (диалог идей, философская сказка, трагическая новелла, готический роман, эпистолярный роман, исторический роман). Следует также отметить, что в своем творчестве он пытался сопрягать эстетические принципы различных литературных течений: барокко, рококо, классицизма, предромантизма. Переосмысление де Садом литературного и философского наследия прошлого, а также многие идеи его современников (Гольбах, Гельвеций, Ламеттри, Руссо, Вольтер, Дидро) легли в основу его нравственно-эстетической и философской концепции, на которой он построил свой вымышленный, уродливый мир.
Анализируя его произведения, исследователи расходятся во взглядах на то, какой философии в его художественном мышлении отдать приоритет: Альмарес считает, что маркиз был «сыном философии» XVIII века (см.: Альмарес. Кровавый соблазнитель. 1992. С. 137), а Ж. Ледюк полагает, что истоки его концепции следует искать в философской мысли ее предшественников — философов-вольнодумцев XVII века (Декарт, Фонтенель, Бейль, Н. Фрере, Гоббс, Локк). Представляется, что ответ на этот вопрос не столь однозначен, так как де Сад, на наш взгляд, был эклектиком во всем. Однако учитывая тот факт, что такое мощное пробуждение философской идеи в форме свободомыслия, свойственное Просвещению, было во многом подготовлено предыдущим веком — веком классицизма, корни философии де Сада следует искать именно в нем.
Именно XVII век, на наш взгляд, становится переломным моментом в смене всей парадигмы западноевропейского общественного сознания: формируется идея прогресса человеческого разума, расширяются его познавательные возможности, его горизонты, идет освоение новых земель, знакомство с жизнью других народов, придерживающихся других вероисповеданий, научно-технический прогресс и развитие естествознания формируют критическое отношение к религии. В основе этого глобального изменения лежит новое осмысление движения свободомыслия — либертинаж, который, зародившись в XVII веке, включает в себя не только определенный образ поведения, жизни, но и образ мыслей. В своих текстах Сад часто прибегает к ссылкам на философов-вольнодумцев, часто толкуя их весьма односторонне и упрощенно, вырывая из общего контекста, извращая многие положения. При этом следует отметить, что кроме «положительных» источников его концепции, можно установить и «отрицательный» источник (Фенелон), под которым мы понимаем те идеи писателя, которые маркиз не разделял, но которые служили ему отправной точкой для ведения полемики с ним устами своих героев.
[90]
Как справедливо отмечает Н.В. Хорев, XVI век явился началом капиталистической эры в социально-экономической сфере, а XVII век следует считать началом философского осознания эпохи, периодом разработки нового мировоззрения (см.: Хорев Н.В. Философия как фактор развития науки. 1979. С. 99). Теоретическими источниками материализма XVII века, идейно подготовившего эпоху Просвещения, стали идеи Возрождения и Реформации. Философы XVII века (Бэкон, Декарт, Спиноза, Гоббс, Локк, Фонтенель) осознали необходимость преобразования мира, увеличения власти человека над природой на основе разума и изменения им общества на основе научного знания. Де Сад мастерски использовал все «слабые места» их теорий. Так, у Т. Гоббса он позаимствовал его пессимистические взгляды на человека как субъекта морали и проблему свободы. Гоббс сильнее других ренессансных моралистов подчеркнул эгоистическую природу человека. По мнению В.В. Соколова, Гоббс отвергал высшие религиозно-теологические категории добра и зла (см.: Соколов В.В. Европейская философия XV — XVII веков. 1996. С. 259). Де Сад извратил теорию государства Т. Гоббса. Так, в «Философии в будуаре» он развивает одно из положений английского философа, вырванное из общей концепции — теорию аморального государства, ведущего войны и основанного на культе силы.
У П. Бейля (1647–1706) и Фонтенеля (1657–1757) Сад взял их скепсис, мятежный дух свободы, триумф и свободу разума, свободу вероисповедания. Ему импонировали их борьба со сверхъестественным, с верой в чудеса, религиозный скептицизм. В романе «Алина и Валькур» он отдал дань взглядам Фонтенеля на эгоизм в любви (диалог об одностороннем удовольствии в акте любви между Сенвилем и Сармиенто).
Ж. Ледюк упоминает еще одного «диссидента» XVII века, которого Сад цитирует в «Истории Жюльетты» устами Дельбены, одной из своих порочных героинь, — Н. Фрере (1688–1749), автора работ по истории, географии и мифологии. По мнению Фрере, разум есть не что иное, как весы для взвешивания предметов, являющихся внешними по отношению к человеку. У Фрере и маркиза достаточно много общих точек соприкосновения: как и де Сад, Фрере не верит в Бога и считает его «фантомом», он верит только в вечность материи, в мораль, основанную на удовольствии (антимораль), в относительность таких понятий, как добродетель и порок (v.: Leduc J. Les sources de l'athéisme et de l'immoralisme du marquis de Sade. — In: Studies on Voltaire and the XVIII century, 1969, vol. 68. P. 61-62).
Из великих философов XVII века в текстах де Сада упоминается Б. Спиноза (1632–1677) и его учитель Ванини. Однако де Сад слишком радикально трактует антителеологизм и механистический детерминизм великого философа, не принимая в расчет его пантеизма. В «Истории Жюльетты» все та же Дельбена, наставляя на путь атеизма и порока Жюльетту, советует ей постоянно обращаться к «великим мыслям Спинозы или Ванини».
Не менее важное место в теориях философов XVII века занимала и проблема свободы — одна из центральных в художественном мышлении маркиза. Свобода, по их мнению, связывалась с действием, совершаемым на основе разума. Локк рассматривал действия индивида в их обусловленности и связи с «обычными жизненными потребностями». Насколько [91] далеко могла завести такая трактовка свободы отдельного индивида, наглядно показывает художественный мир де Сада, который является скорее «антимиром» французской литературы.
Добавить комментарий