Слово как таковое способно заставить человека уйти от реальности в мир иллюзий и вымысла. Термином «воображение» описывается некая психическая способность, скорее эмоционального плана, чем рационального. Тем не менее, точное содержание понятия предлагает создать «образ». По В.И. Далю: «Воображение — действие воображающего, способность воображать в уме чувственные и отвлеченные предметы. Возможность сочетания и мысленного живописания умственных картин» И далее смыслы понятия поляризуются от «воображаемый-мнимый», до «вообразительный-вселяющий во образ, олицетворяющий».
Поэтому задача социального воображения, вернее не задача, а способ воплощения может быть двояким. Это может быть мнимость, иллюзия, нереализуемая фантазия, а может быть вполне олицетворенная действительность. Вся проблема в каком — идеальном или реальном — бытии будет находиться наше социальное воображение. Но если следовать первому принципу экзистенциализма («человек лишь то, что он себе воображает» — Сартр) и попытаться сформулировать исходные принципы для разработки идей социального воображения, то по аналогии можно заметить: общество лишь то, что оно себе воображает.
Тибетцы очень удивляются, что альпинисты тратят так много сил и энергии при восхождении на Эверест, ведь в любой момент ты мысленно можешь достичь этой самой вершины. С изобретением компьютера покорение вершин действительно становится чем-то не очень понятным, как впрочем, и любовь, общение, постижение тайн природы и пр. пр. Ведь все можно осуществить при помощи компьютера: можно «виртуально» осуществить полет в космос или на бомбардировщике, поиграть в хоккей или футбол, познакомиться с девушкой или посетить магазин. Ты сам творишь мир из своего воображения. Но этот мир не движется, не переходит в реальность. А задвижется он, как только ты захочешь, то есть облечешь при помощи действия, волевого усилия, виртуальный мир оценкой, нравственной направленностью. То есть человек реализующий «воображение» — мечту становится героем, участником реального мира, творцом истории.
Однако не все способны к воплощению идей в реальность, такое поведение требует серьезных усилий. Куда приятнее «поиграть» в ту или иную действительность-квазиреальность. Все это реализация новых вариаций на тему «Homo ludens.» Авантюрный тип поведения, где реализуется принцип «игры в одни ворота» очень удачно вписывается в мир общения через компьютер: ведь вы всегда «по ту сторону монитора». Поэтому не только хакеры воруют программы и взламывают счета банков, но и простые смертные юзеры примеряют образы суперменов или женщин-вамп на сайтах знакомств и т.п.
[13]
Печально, что рубеж веков и тысячелетий незначительно стимулировал воображение. Кажется, что даже такая область проявления человеческой фантазии и воображения как искусство топчется в апокалипсических откровениях, но лишь в виртуальной оболочке. Конец света в звездных войнах или зависимость от компьютерного центра (как тут не упомянуть «проблему 2000 года») вот основные сценарии последних лет. Если раньше социальная мысль выбирала между тео- и антропоцентризмом, то сейчас добавилась идея кибер-центризма. Хотя лишь человека, можно считать реальным ответственным за выбор. Ни бога, ни компьютер мы не наделяем моральной ответственностью. Лишь не заданный извне, а также не автоматизированный личный опыт ведет к идее личной ответственности и «свободе воли».
Клод Леви-Стросс в работе подробно исследующей особенности мифологического мышления, его отличия от научного и от образного языка искусства писал: «Образ не может быть идеей, но может играть роль знака или, точнее, сосуществовать с идеей в знаке». (К. Леви-Стросс. Первобытное мышление. М. 1994. С.129). В этом высказывании подмечена особенность и виртуального языка, имеющего свою образную среду и оболочку. Существование «идеи культуры» как таковой в знаковом виртуальном мире не порождает новой идеи самой по себе. Скорее создается миф о некой особенной культуре, доступной всем, но постигаемой лишь избранными. Вспоминается выступление Умберто Эко в РНБ, которое называлось «От Интернета к Гуттенбергу». Известнейший писатель-философ, семиотик и культуролог подчеркивал, что массовая включенность во Всемирную «паутину» аналогична массовой включенности в телевизионное пространство. Правда, привычность «ящика», бытование на уровне обыденности уже не порождает новых мифологем типа «виртуальности культуры», а открывшиеся новые возможности компьютерного взаимодействия-общения еще поэтизируются и наделяются неким сакральным ореолом. Хотя, к подлинному творению виртуальной культуры допущены лишь немногие избранные: гении-программисты, создатели новых уникальных продуктов. Подавляющее большинство программистов составляют как бы номенклатуру системы, которая насыщается тиражированными программными продуктами. Остальные лишь потребляют — они юзеры-пользователи — обыватели, не творящие ничего нового. Отношение к ним в среде профессионалов фактически совпадает с отношением художественно-интеллектуальной элиты к массам, смотрящим телевизионные сериалы.
Поэтому неважно как создается то или иное произведение: книга может быть набрана «дедовским способом» или на компьютере, музыкальная аранжировка сведена в студии вместе с оркестром или при помощи суперсовременных технологий, фильм или картину можно снять или написать с использованием компьютерных технологий либо без оных. На содержание текста способ его передачи влияет очень мало. Но сама форма передачи текста становится своеобразным текстом, который мы сейчас и постигаем.
[14]
Искусство через авангардные различные формы подготавливало пришествие компьютерного «виртуального» пространства. Кажется, что «Черный квадрат» Малевича — это пророческое видение монитора, в глубинах которого творится вселенная «виртуальности». Инсталляции, перфомансы, различные «культурные акции» своей сиюминутностью и неповторимостью подготавливали нас к восприятию этого «неуловимого мира». Виртуальность — это не отсутствующее пространство культуры, а культура отсутствующего пространства.
P.S. «Нам могут возразить, что воображение может быть иллюзорным и безумным. Это бесспорно, но ценность и существенность воображения от этого не устраняется. Наше творчество и наша жизнь на каждом шагу иллюзорны и безумны. Из этого не следует, что они не ценны и не реальны. Мы не можем жить, не творя и не воображая, жизнь есть продуктивное воображение и воплощение. Поэтому безумное воображение должно быть заменено «умным» воображением и иллюзорное творчество должно быть заменено реальным творчеством. … Вопрос, следовательно, сводится к критерию истинного, ценного, правдивого воображения; к критерию реального творчества. Вопрос идет о том, какие образы должны победить. Какие мощнее, привлекательнее, какие полнее и пленительнее, какие ценнее и спасительнее. Здесь лежит критерий. Он заключается в способности сублимировать и в воплотимости.» (Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М. 1994. С.66–67).
Добавить комментарий