[131]
Почти каждая религия рассматривается как средство достижения некоей сверхъестественной силы определенным ритуальным действием. Прежде всего религия выступает как источник нравственных предписаний и поведения, как символ социального порядка и вожделенного пути к бессмертию. А это означает, что она также дает надежду на сверхъестественный контроль над земным окружением человека. В перспективе такой возможности осуществляется практическая направленность религиозно-магического сознания. Сознательно или же неосознанно, но именно в таком акте мышления, в такой сфере сознания выражается отношение к проявлению сверхъестественной силы. И в данной перспективе не имеет фундаментальной важности отличие религиозной молитвы от магического заклинания, то есть и ритуальный акт, и магическая процедура имеют одну и ту же направленность на достижение сверхъестественной силы для определенных и конкретных целей. Именно в такой перспективе можно рассматривать проявление традиционного мышления (религия) и нетрадиционного (магические вероучения). Важно выяснить в какой мере язык магического и мистического действия проявляется в религиозном сознании средневековья, каким образом магическая практика и техника действуют в сугубо христианских обрядах и церемониях. Язык магии здесь понимается как совокупность мистических и магических процедур в сфере утилитарной направленности религиозно-магического сознания, как магия средневековой церкви.
Существенным элементом в борьбе церкви против любых языческих верований являлось требование к проявлению сверхъестественных сил. История раннего Христианства не имеет исключения в этом правиле. Обращению в новую религию, во времена ли раннехристианской церкви или под покровительством миссионеров, нередко помогало представление новообращенных о том, что они получали не только средство духовного спасения, но и новую, более могущественную магию. Как иудейские жрецы времен Ветхого Завета пытались привести в смущение приверженцев Ваала вызывая их публично совершить сверхъестественные деяния, так и Апостолы ранней церкви привлекали своих последователей посредством сотворения всевозможных чудес и сверхъестественных исцелений. И Новый Завет, и литература патристического периода свидетельствуют о важности подобного рода деяний в процессе обращения в новую религию. Способность вызывать чудеса становится необходимым критерием святости, при этом особенно подчеркивается превосходство христианских молитв над языческими амулетами и талисманами.
[132]
Средневековая церковь была «обременена» традицией, где представление чудес являлось наиболее действенным средством в демонстрации ее «монополии» на истину. К XII-XIIIвв. Жития Святых приобрели стереотипный образ: они повествовали о чудесных подвигах Святых, где особенно отмечалось, как и каким образом они могли предсказывать будущее, управлять погодой, представлять всевозможные охранения от стихийных бедствий, магическим образом перемещать в пространстве материальные вещи и предметы, приносить облегчение страдающим больным и т.п. Святые мощи и иконы также обладали чудотворным воздействием. Верили, что они исцеляют болезни и защищают от непредвиденных опасностей. Поклонение Святым являлось неотъемлемой частью структуры средневекового общества, отдельные церкви имели своих собственных святых покровителей. Любое средневековое ремесло имело своего особого собственного Святого, который почитался корпоративно. Подобное почитание Святых отразилось в названиях колледжей и школ в станах западной Европы. Святых всегда призывали на помощь во всевозможных жизненных делах и заботах. Беременные женщины пользовались святыми реликвиями: поясами, юбками, покрывалами, специально хранимые для этих целей. При родах необходимо следовало обращаться с мольбой к св.Маргарите или Деве Марии для успешного разрешения и снятия боли при родовых муках. Однако силы, приписываемые Святым, являлись лишь отдельным примером выражения общей сверхъестественной потенции влиять на материальные и духовные блага прихожан. Церковь выступала в роли выразителя божественной благодати и осуществляла посредством ритуальных актов проявление сверхъестественной силы. Основным ритуалом являлось благословение соли и воды для обретения здорового тела и изгнания злых духов. Литургические книги содержали обряды и церемонии для благословения домов и построек, крупного рогатого скота, посевов, кораблей, инструментов, военных доспехов, колодцев, родников и т.д. Существовали различные церемониальные акты для благословения людей, готовящихся отправиться в длительное путешествие, сражаться на дуэли или участвовать в каком-либо серьезном предприятии. Весьма часто использовались процедуры для благословения больных, устранения непогоды, защиты от стихийных бедствий и даже для успеха на брачном ложе. Такие ритуалы, как правило, происходили в присутствии священника с применением святой воды и символа креста. Основным во всей этой процедуре была идея экзорцизма, то есть формальное изгнание дьявола из определенного материального вещества посредством неоднократного произнесения молитв и обращения к божественному имени. Вода, таким образом экзорцируемая и ставшая святой, могла быть используема для изгнания злых духов и дьявольских сил. Также святая вода представляла собой охранительное средство против различных болезней и бесплодия, [133]немощи и отравлений, врагов и очернителей.
Духовные и материальные охранительные средства предназначались давать защиту в самом широком разнообразии контекстов и смыслов. Освящение колоколов, например, делало их действенными против злых духов и наделяло способностью предотвращать гром и молнии. Поэтому, когда начиналась буря, обычно звонили в колокола, ибо верили, что это поможет отвести разыгравшуюся стихию. Средневековая церковь как таковая служила словно бы неким вместилищем чудотворной, магической силы и давала верующим надежду на благоприятный исход в их ежедневных делах и заботах. Вокруг самой церкви, духовенства и ее святых атрибутов возникало множество народных суеверий и поверий, наделявшие сугубо религиозные предметы магической, чудотворной силой. Так, например, монашеское покрывало было вожделенным предметом для ношения в качестве охранения от чумы, проказы и малярии; даже быть похороненным в этом одеянии означало получить путь к спасению. В обыденном сознании здание церкви и сам церковный двор также обладали особой сверхъестественной силой, это происходило главным образом вследствие ритуального освящения этих мест солью и водой. Даже церковный ключ имел действенную магическую силу, например, от укусов и нападения бешенных собак. Земле на церковном дворе приписывалась особенная чудодейственная сила: любое преступление, совершенное на освященной земле, становилось вообще ужасным проступком лишь только потому, что оно произошло на этом месте. Монеты, собранные во время церковной службы, обладали магической ценностью. Существовали многочисленные народные суеверия о магической силе церковного серебра, как исцелении от всяческих болезней и счастливом талисмане против любых опасностей и несчастий. Магическая идея выражалась в том, что, посредством определенных ритуальных действий, происходило изменение в самом характере материальных предметов, то есть им придавалась совершенно иная практическая направленность. Особая значимость магического действа приписывалась алтарю, причем существовало чрезмерное изобилие всевозможных суеверий вокруг таинств, совершавшихся у алтаря. Причастие (гостия) использовалось не только как таинство, но весьма часто и в сугубо мирских целях: при тушении пожаров, лечении лихорадки и малярии, для успешного пчелиного медосбора, а временами и для какой-нибудь преступной цели. Верили, что регулярное посещение церковной службы и мессы могло обеспечить определенную материальную выгоду. Так, месса зачастую выступала средством предсказания будущего или достижения успеха в намечаемом рискованном и дерзком предприятии. Подобно мессе другие христианские таинства порождали многочисленные верования, приписывавшие каждому ритуалу и обряду существенную материально-практическую значимость, некоторые из них предназначались для облегчения перехода [134]из одного социального состояния в иное, тем самым обеспечивалось божественное благословение обретению нового социального статуса. Особая социальная значимость придавалась магической силе обряда крещения. Человек становился полноправным членом общества лишь только после того, когда он примет обряд крещения. И как ни странно может показаться, но и позднее, в XVI-XVII вв. все еще верили, что и животные могут получить пользу от обряда крещения, то есть ритуал как таковой наделялся магической силой, которую можно направить на любое живое существо. Весьма распространенным также являлось представление, что обручальные кольца обладают действенной магической силой и эффективным средством против проявления бессердечности и разногласия супругов но лишь при том условии, если кольца обязательно носят. Также на судьбу брачного союза будет неблагоприятно воздействовать нарушение ритуальных требований, связанных со временем и местом проведения церемонии, подвенечным платьем невесты или внешним видом жениха. Подобные представления дают дополнительную демонстрацию того, что практически любое таинство средневековой церкви имело тенденцию порождать сопутствующие суеверия, наделявшие духовные формулы и обряды конкретной материальной силой.
По существу близки таинствам и молитвы как средство получения божественной помощи. Такая молитва принимала множество разнообразных форм выражения. Однако наиболее распространенным видом молитвы, относящимся к различным мирским вопросам, являлось всякого рода заступничество, посредством чего взывали к Богу, чтобы получить как руководство и путь к спасению, так и помощь в условиях материального затруднения. Во времена стихийных бедствий средневековому человеку было свойственно взывать к сверхъестественной силе в получении практической помощи, при этом весьма часто обращение к Богу носило не только индивидуальный характер, но и корпоративный. Проведение корпоративной молитвы представляло собой ответную реакцию на эпидемические заболевания (чума, холера), неурожай и неблагоприятную погоду, то есть верили, что можно убедить Бога оказать милосердие и благодеяние посредством изменения хода природы в ответ на покаяние общины. Другим способом «умилостивления» Бога в духовно-практическом удовлетворении молитв просящего являлся обычай давать клятву при определенной услуге. Таким образом, Бог и человек словно бы связывались узами взаимного «эгоизма». Так, моряк, при опасности кораблекрушения, будет клясться свечами на гробнице о своей решительной готовности совершить ревностное паломничество, если избежит надвигающуюся угрозу.
Верование в то, что на земные события действуют сверхъестественные силы, само по себе, безусловно, не было исключительно магическим, поскольку существенное различие между молитвами священника[135] и заклинаниями мага заключается в том, что последний притязал на автоматическое действие своих формул и процедур, тогда как молитва не гарантировала определенности успеха, иными словами, молитва являлась своего рода просьбой, а заклинание представляло собой сугубо механическую форму манипуляции. Магия постулировала оккультные силы природы, которые чародей мог успешно контролировать и, соответственно, определенным образом воздействовать на них. Религиозная молитва могла давать практический результат, но при этом никогда не гарантировала полный и абсолютный успех. Однако в реальной жизни средневекового общества, в его сознании никогда не проводилось жесткой разграничительной линии между религиозной молитвой и магическим заклинанием, то есть в обыденном представлении практическое достижение определенных материальных благ и конкретных результатов могло быть достигнуто как посредством молитвы, так и использованием заклинания.
Сама средневековая церковь представляла собой обширный источник магической силы, способной служить непосредственно утилитарно-практической цели общества. Пожалуй, очень трудно представить любое устремление человека данной эпохи без деятельного участия духовенства и церкви. Вероятно, почти каждый предмет, ассоциировавшийся с религиозным ритуалом или магическим действом, предполагал особую и своеобразную ауру чудотворного смысла. Молитвы и строки из Священного Писания обладали некоей мистической силой, ожидающей своего часа: Библия служила инструментом предсказания будущего, а открытая наугад ее страница могла поведать о чьей-либо судьбе.
Магическое поклонение родникам, деревьям, камням, источникам и колодцам с целью умилостивления просящих впоследствии ассоциировалось со Святыми в христианской традиции. Верили, что вода из этих родников и колодцев была исключительно подходящей для использования ее в обряде крещения. Считалось, что материальное благосостояние всецело зависит и непосредственно связано с соблюдением церковных праздников и обрядов. А ежегодное их повторение придавало людям уверенность в решении насущных жизненных проблем. Само различие между священником и чародеем заключалось не столько в целях — ибо цель их была направлена на достижение определенных духовных и материально-практических благ — сколько в их социальном положении и авторитете, на котором основывались, соответственно, их устремления, то есть магические аспекты в деятельности средневековой церкви были просто неотделимы от сугубо религиозных. Поэтому линию, разграничивавшую магию и религию в их едином устремлении в утилитарно-практической направленности, невозможно строго обозначить.
Верующему надлежало прежде всего молиться о таких духовных благословениях, как искупление грехов и спасение души. Но после [136]того как верующий испросил духовной пищи для души, он совершенно спокойно мог просить и материальных благ для своего тела. Здоровье, хороший урожай, благополучное разрешение от родов, спокойное и безопасное путешествие — все это даровалось человеку благодаря и посредством молитвенной просьбы. В соответствии с этим принципом литания в Молитвеннике содержала особые ходатайства для каждого материального благословения: от хорошего урожая до предохранения от внезапной болезни. Во времена угрожающих опасностей использовались и другие молитвы, содержащие конкретные дополнения. Иными словами, молитва могла быть легко адаптирована для любого жизненного случая. Плохая погода и даже фатальная болезнь, как верили, могли быть отведены упорной молитвой верующих. Однако необходимо отметить, что нередко молитвы использовались и для весьма непристойных целей: часто воры, перед тем как пойти на кражу, усердно молились для успешного разрешения своего воровского дела. Но наблюдалась и обратная тенденция, то есть молитвы использовались для опознания воров, совершивших кражу. В этом случае функция религиозной молитвы сопоставима с магической процедурой деревенского колдуна, использующего зеркало и полированные камни для распознания отличительных черт тех, кто мог совершить воровство. И молитва, и заклинание могли быть одновременно использованы как на самые добрые и благие дела, так и на самые отвратительные и омерзительные.
Несмотря на то, что магические верования не могли серьезно соперничать с религией, поскольку не обладали достаточно мощной институциональной структурой, систематизированной теологией, моральным кодексом и широким включением в себя социальных структур, они тем не менее привлекали к себе значительную часть населения, поскольку предлагали множество разнообразных услуг, начиная от исцеления больного и розыска утерянных вещей и кончая гаданиями и различными предсказаниями будущего.
Официально-ортодоксальная медицина времен позднего Средневековья конечно же не могла охватить большую часть населения, а вследствие этого существовала значительная зависимость от традиционной народной медицины. Таковая в сущности представляла собой набор средств, основанных на накопленном опыте лечения и акушерства, знанием целебных свойств трав и минералов. Народная медицина включала в себя определенные типы ритуальной процедуры, где сам процесс исцеления, как правило, сопровождался молитвами, чарами и заклинаниями, где последние нередко выступали в качестве единственного средства лечения. Подобный вид магического исцеления мог совершаться как самим больным, так иногда и членом его семьи. Однако в большинстве случаев это было делом колдунов и магов, к которым обращались немощные с целью облегчения своих страданий. Некоторые чародеи [137]«специализировались» на частных заболеваниях, тогда как другие могли излечивать любые болезни и хвори. В течение длительного времени чтение молитв на латыни оставалось неотъемлемой частью магического исцеления болезни, также использовались в качестве заклинаний отрывочные полурелигиозные стихи и напевы, пересказы христианских молитв и жития Святых. Во всем этом видели неисчерпаемый источник сверхъестественной, в данном случае, целительной силы. Наиболее отличительной чертой колдовского целительного действа являлась его готовность усматривать недуг больного в сверхъестественной причине, при этом методы и процедуры могли быть самыми разнообразными: от религиозной молитвы до магического инструментария.
Книги, особенно почитались написанные от руки, представляли неотъемлемую часть некоторых видов магии. Наиболее распространенным являлось взывание с их помощью к духам. Следуя определенным ритуалам, верили, что возможно войти в соприкосновение со сверхъестественными силами, которые можно было использовать в непосредственных земных целях. Наряду с «белой» магией существовала и так называемая «черная», например, некромантия, прибегавшая к «помощи» покойников, что представляло собой древнюю форму колдовства. При этом зачастую в магических операциях использовались черепа, кости и даже трупы и земля с церковных кладбищ. Манипулируя возможностями «духовного» мира в магических целях, колдуны и маги пытались словно бы приоткрыть бесконечный потенциал новых перспектив использования природных стихий. Чары христианского происхождения применялись наряду с металлическими и иными оккультными знаками, отлитыми в астрологически благоприятный момент времени, чтобы «собрать» добрые духи в перстнях и драгоценных камнях. Имели место также магические операции, где целью таковых являлось контролирование зачатия детей и определение их пола. Существовала даже магия, помогавшая выигрывать в карты, выходить победителем в судебном разбирательстве или избежать неминуемого ареста. Магические оккультные знаки предохраняли от смерти в военных сражениях, делали их владельца невидимым, охраняли от диких животных и других опасностей. По-видимому, те, кто участвовали в сложных политических событиях, более всего прибегали к той или иной магической помощи. Особое значение в магических операциях имели поиски кладов, поскольку в обретении клада наиболее ярко выражается стремление овладеть тем, что сразу же давало определенное материальное благополучие. Безусловно, не существовало ничего магического в поисках клада как такового, однако на практике весьма часто прибегали к помощи колдуна или заклинателя, то есть и здесь маг был просто необходим для изгнания демона или злого духа, охранявшего сокровище.
Церковь не выступала против использования средств народной меди[138]цины или же предсказаний погоды, основанных на наблюдениях природных явлений. Однако любое требование достичь каких-либо результатов, не связанных с естественными причинами, немедленно ставилось под подозрение. Церковь не отрицала возможность сверхъестественного проявления чего бы то ни было, но настаивала на том, что это может исходить только из двух причин: либо от Бога, либо от дьявола. Верующие, исправно исполняющие все предписанные церемонии и обряды церкви, вправе были ожидать сверхъестественных деяний, например, относящиеся к мессе или чудотворной силе святой воды. Другие деяния могли произойти чудесным образом как целительная практика Святых. Все то, что не входило в эту сферу, объявлялось дьявольским и отвратительным. Поэтому любой колдун или же маг, искавший достижения чудесного результата не прибегая к средствам чисто естественного происхождения или божественного соизволения, обвинялся в соитии с дьяволом. Чародеи, заклинатели и колдуны, использовавшие в своей практике христианские атрибуты (молитва, церковная утварь и т.п.) в целях лечения или предсказания будущего, стали рассматриваться в сговоре с сатаной так же как и те, кто применял технику языческого наследия. Основным мотивом являлось следующее положение: если молитва не принимается, грешно обращаться к чарам и заклинаниям в качестве замены молитвы, если сатана и излечит тело, то все равно завладеет душой. Но несмотря на это, в случае беды, заболевания или других несчастий, люди по-прежнему чаще обращались не к Богу, а к магам и чародеям, что было главным неудовольствие средневекового духовенства, ибо деяния колдунов и заклинателей существенно угрожали основным функциям церкви. Неудивительно, что обещание мага дать конкретный практический результат оказывалось намного более эффективным и привлекательным, чем жесткое клерикальное настояние, что все находится в божьей милости и лучше совершенно лишиться какой-либо вещи, нежели обрести ее дьявольскими средствами. Попытка обвинить сельских колдунов и магов в сатанинских искушениях в основном не находила понимания у людей, искавших помощи у чародеев и ведьм. Наоборот, они скорее верили, что те же колдуны и маги получили таинственное знание от самого Бога, что им помогают ангелы и архангелы, или что они обладают некоей божественностью.
Было бы неверным рассматривать магию и религию как совершенно противоположные и несовместимые верования. В религии присутствовали магические элементы, а в магической практике сохранялись религиозные начала, то есть религия по-прежнему сохраняла магические аспекты, а магия, соответственно, «питалась» религией. Средневековая церковь имела собственную магию и выражала крайнее неудовольствие, когда эту же магическую практику использовали и применяли другие нетрадиционные вероучения. И религия, и магия имели своей основной [139]целью помочь людям в решении прежде всего насущных жизненных проблем, обещая им знание того, как преодолеть и избежать несчастья. Выделение этого аспекта есть ключ к пониманию религиозно-магического опыта в общей структуре средневековой религиозности. Религия касается фундаментальных вопросов человеческого бытия, тогда как магия всегда имеет дело с конкретными и частными проблемами. Магическая практика включала в себя ограниченное число духовно-утилитарных функций, но никогда не претендовала на всеобъемлющий взгляд на мир и на фундаментальное объяснение человеческого существования, скорее магия представляла собой некое собрание рецептов и формул, нежели всеобъемлющую упорядоченную доктрину. В то время как христианская вера являлась основным принципом, соотносимым с любым из аспектов жизни, магия была средством преодоления частных трудностей.
© Смагин Ю.Е., 1999
Добавить комментарий