Вопрос о соотношении онтологии и метафизики в контексте целостного философского знания может быть рассмотрен с нескольких взаимосвязанных точек зрения. Методологическая сторона решения этого вопроса включает в себя применение методов топологии, арифмологии, грамматологии, спекуляции и ряд других с целью упорядочить и структурировать онтолого-метафизический дискурс.
Одним из возможных результатов применения подобного подхода является известная концепция М. Хайдеггера о так называемой «мировой четверице», включающая в себя перечисленные выше методологические аспекты. Рассмотрим формальную организацию этой концепции и ее возможности, оставив содержательное обоснование и мотивы так, как они даются самим Хайдеггером.
В работе «Вещь» Хайдеггер моделирует мир, как основную тему философии, в свете четырехмерной структуры, состоящей из следующих элементов: божества, смертные, небо и земля. «Земля и небо, божества и смертные, сами из себя единясь друг с другом, взаимопринадлежат в односложности единой четверицы. Каждый из четырех по-своему зеркально отражает существо остальных. Каждый при этом зеркально отсвечивает по-своему в своей собственной сути внутри единосложной простоты четверых. Эта зеркальность — не изображение какого-то отображения. Зеркальность, освещая каждого из четырех, дает их собственному существу сбыться в простом вручении себя друг другу. В этой своей осуществляюще-освещающей зеркальности каждый из четырех играет на руку каждому из остальных.
Осуществляюще-вручающая зеркальность отпускает каждого из четверых на свободу его собственной сути, но привязывает свободных к простоте их сущностной взаимопринадлежности. Обязывающая свободой зеркальность — игра, вверяющая каждого из четверых каждому, от складывающей поддержки взаимного вручения. Ни один из четырех не окаменевает в своей специфической отдельности. Каждый из четырех, скорее, разобособлен, внутри их взаимной врученности, до своей собственной сути. В этом разобособляющем взаимовручении собственной сути — зеркальная игра четверицы. От нее — доверительность простого единства четырех» 1.
Отношения в арифмологической четверице не являются отношениями изолированных арифметических единиц, насильственно подгоняемых в искусственных математических операциях к «четверке». Учение об онтологической четырехмерности мира отличается полнотой и формализованностью, и в силу этих критериев претендует на истинность. Однако, данная тема не исчерпывается применением арифмологического метода, который в ином отношении модифицируется в метод топологии.
Арифмологическая тетрактида средствами топологии представлена квадратом, в вершинах которого расположены полюса мира: небо, земля, божества, смертные. Отношения между выделенными полюсами, имеющими свое самостоятельное существование, проводится по сторонам и диагоналям квадрата. Подобно тому, как «логический квадрат» моделирует в логике отношения между суждениями и служит для наглядности и облегчающего запоминания, также и квадрат «мировой четверицы» используется Хайдеггером для наглядного представления отношений между предметами онтологии и метафизики. В точке пересечения диагоналей квадрата осуществляется имманентизация трансцендентных друг другу четырех полюсов мира в чем-то едином. Это — то место, где вещь дается в ее подлинности, феноменально свидетельствуя о бытии.
В точке пересечения диагоналей состоявшегося мирового квадрата сбывается вещь как Вещность (а еще точнее и радикальнее — как Вечность), что топологически преобразует квадрат в круг. Таково решение Хайдеггером извечной проблемы «квадратуры круга» в процессе угадывающе-медитативного представления структуры Рая.
Вся эта арифмологическо-топологическая модель необходима Хайдеггеру в качестве априорно-трансцендентальной структуры, позволяющей приблизиться к ответу на принципиальные онтологическо-гносеологические вопрошания: «что есть бытие?» и «как мы можем знать бытие?».
Бытие как абсолютный предмет философии изначально трансцендентно для нее самой. Эта трансцендентность бытия выражается Хайдеггером следующим образом. Бытие находится в самом квадрате, контуры которого отграничивают бытие от небытия. Однако локализовать бытие внутри квадрата или приписать его к какому-либо привилегированному полюсу не представляется возможным: оно везде и нигде. Четыре «локатора», сфокусированные из полюсов квадрата и пересекшиеся в точке, где сбывается вещь, отнюдь не схватывают бытие. Вещь, даже будучи вечной, не есть бытие, которое всегда остается «за» перекрестием диагоналей квадрата.
Это перекрестие Хайдеггер изымает из квадрата и использует как некую графему для выражения трансцендентности бытия. Именно для этого он предлагает употреблять в письме слово бытие (sein) с налагаемой печатью Х-образного креста. Согласно новому предложенному онтологическо-грамматологическому правилу «бытие» нужно писать так: SEIN, — во избежание его суетного упоминания.
Рассмотренный подход, конституирующий онтологию, дает возможность соотнести онтологию и метафизику. Попутно онтологической презентации бытия в свете четверицы мира Хайдеггер оставляет место для возможной метафизической экспликации того же самого. Дело в том, что когда Хайдеггер говорит о «простой односложности мира», о «простом вручении себя друг другу» каждого из четырех моментов мира вплоть до «сияния их простоты», под словом «простота» подразумевается «естественность» осуществления гармонии мира. Этот аспект по-новому тематизирует настоящий предмет размышлений уже в метафизическом горизонте, поскольку понятие «естество» определяет предмет метафизики (мета фюсис).
Фундаментальным определением «фюсис», согласно аристотелевской «Физике» (B-I) и хайдеггеровского комментария к ней, является естественная внутренняя «зеркальность» природно сущего, т.е. некое «врожденное стремление к совпадению» (метаболе) природно сущего с самим собой на фоне постоянных превращений стихий, пронизывающих его и дающих живую энергию, но не разрывающих (диаболе) его до тех пор, пока сохраняется его естественная простота.
Задержимся на этой зеркальности «фюсис», с помощью которой метафизика способна показать как естественно возникает сверхъестественная четверичная гармония жизни мира, в то время как онтология показывает как гармоничный мир творится к бытию из небытия.
Обратим внимание на настойчиво повторяемые Хайдеггером в двух приведенных больших цитатах из работы «Вещь» некие зеркальные эффекты, возникающие в мировой четверице и свидетельствующие о какой-то гармонии между ее моментами.
Каждый из элементов четверицы определяется Хайдеггером следующим образом.
Земля растит и носит, питает, плодит, хранит воды и камни, растения и животных 2.
Небо — это путь Солнца, бег Луны, блеск звезд, времена года, свет и сумерки дня, тьма и ясность ночи, милость и негостеприимство погоды, череда облаков и синеющая глубь эфира.
Божества — это намекающие посланцы божественности. Из нее, потаенно правящей, является Бог в своем существе, которое изымает его из всякого сравнения с присутствующим.
Смертные — это люди. Они зовутся смертными, потому что могут умирать. Умереть: значит осилить смерть как смерть. Только человек умирает. Животное кончается. У него нет смерти ни впереди него, ни позади него. Смерть есть ковчег Ничто — т.е. того, что ни в каком отношении никогда не есть нечто просто сущее, но что тем не менее существует, и даже — в качестве тайны самого Бытия 3.
Всё перечисленное находится в отношении непредставимого зеркального взаимоотражения, реализующего принцип «всеединства» — нераздельно-неслиянного присутствия всего во всём.
Таинственность гармонии четверицы связана каким-то образом с загадочностью зеркала. Из текста ясно только, что оно обладает парадоксальным сочетанием исключающих друг друга свойств — способности отражать и одновременно быть прозрачным. Кроме этого, данное зеркало является источником света. Подобные характеристики, приписываемые естественному зеркалу, явно выделяют его из класса привычных нам в быту искусственных зеркал, способных отражать внешний предмет благодаря внешнему же источнику света.
В зеркальной нераздельной неслиянности (или как говорит Хайдеггер — в «разобособляющем взаимовручении») четверицы мира естественно сбывается бытие. Отсюда вывод — онтология и метафизика взаимно конституируют друг друга совместным применением методов арифмологии, топологии, спекуляции (от лат. speculum — зеркало) и т.п.
Предметные поля онтологии и метафизики зеркально пересекаются, исчерпывая сферу философского знания. Структурой данного пересечения, как это обнаруживается в тексте Хайдеггера, является крест («скрещение»). Принимая в основном предлагаемую модель мира (структуру Рая по Хайдеггеру) в качестве исходной, следует все же обратить внимание на некоторые упущенные германским мыслителем возможности ее преобразований.
Прежде всего необходимо отметить, что предлагаемое возвращение в утерянный Рай подразумевает преодоление смертными собственной смерти. Хайдеггер пишет по этому поводу так: «Смерть как ковчег Ничто есть Храм бытия. И назовем теперь смертных смертными не потому, что их земная жизнь кончается, а потому, что они осиливают смерть как смерть. Смертные, каковы они есть, как смертные, истинствуют в Храме бытия. Они — сущее отношение к бытию как бытию.» 4
Сложно делать однозначные выводы из подобного представления, но получается, что в паки обретенном Раю смерть, пусть и преодоленная (как?), остается, а о жизни в рецептуре возвращения даже не упоминается. Это существенно ограничивает возможности хайдеггеровской модели, напоминающей скорее библейский образ обоюдоострого меча, перекрестно вращающегося и преграждающего доступ изгнанникам из Рая.
По всей видимости, онтологический дискурс Хайдеггера, определяющий человека как конечное существо, идентифицирующее себя только перед лицом смерти, не находит точек соприкосновения с темой природной естественной жизни и с возможностью сверхъестественного преображения в жизнь вечную, входящей в сферу интенций метафизики.
Речь о Бытии, как предмете онтологии, должна быть дополнена речью о Естестве, как предмете метафизики. К метафизике у Хайдеггера, в отличие от онтологии, сложилось несколько предубежденное отношение. Так, он заявляет: «Метафизика, напротив, представляет человека как animal, как живое существо. Даже когда ratio целиком правит этой animalitas, человеческое бытие продолжает определяться жизнью и переживанием. Разумные живые существа должны сперва еще только стать смертными» 5. Перефразируя и продолжая Хайдеггера, можно было бы сказать так: разумные смертные существа должны сперва еще только стать живыми. В комментарии на последний процитированный фрагмент В.В. Бибихин отмечает: «С разумным живым существом, как определяет человека метафизика, смерть случается как нечто постороннее ему, так что в науке, например, может спокойно обсуждаться возможность медицинского бессмертия. Наоборот, у смертного смерть — основание его существа, которое именно потому, что выдвинуто своим концом в Ничто, встает в исключительное — понимающее отношение к Бытию» 6.
В пределах онтологического дискурса такой вывод закономерен и завершен. Но не в рамках метафизического дискурса, который взыскует ответа на вопрос о жизненности предлагаемой модели мировой гармонии. Что плохого в том, что метафизика представляет человека как живое (животное) существо? — Хайдеггер подробно не объясняет. Это умолчание связано с тем, что в хайдеггеровской философии остался непроясненным вопрос о Естестве.
Отношения между основными понятиями онтологии и метафизики — Бытием и Естеством — могут устанавливаться всеми различными, выше рассмотренными способами, от арифмологии до спекуляции. Диада Естества является зеркалом генады Бытия. Данное отношение в модусе топологии представляется структурой креста, но не в той версии, которая присутствует у Хайдеггера, заимствовавшего эту структуру из католической традиции.
Структура православного шестиконечного креста дает аутентичное выражение зеркального взаимоотражения Бытия и Естества, представляемого в топологическо-грамматологической форме.
Трансцензус к единому бытию через Х-образный крест пересечения диагоналей мировой четверицы является необходимым, но не достаточным условием достижения гармонии жизненного мира. Принципиально важно также естественное осуществление этого трансцензуса в условиях уже имеющейся природной жизни.
В отличие от четырехконечного креста, символизирующего одоление смерти, шестиконечный крест выражает смысл животворения. Его структура дает понимание таких нерационализируемых проблем онтологии и метафизики, как соотношение неподвижности и сдвига Бытия, удвоения единого Бытия в зеркале диады Естества, взаимоотношение эманации и креации (вертикальная линия, пересекающая не-бытийный перепад между бытием Творца — верхняя горизонтальная перекладина, и сдвинутым бытием твари — нижняя наклонная перекладина).
Данная креативно-эманативная модель дает возможность онтологическо-метафизического фундирования сфер теологии, космологии и антропологии. Так, точка пересечения вертикали с наклонной линией символизирует эксцентричность бытия человека, подвешенного между двумя безднами небытия и подвергаемого страстям в результате воздействия эманирующих стихий. Это — область «человеческого, слишком человеческого», как говорил Ф. Ницше.
Гармония мира для человека далека. Путь к ней лежит через Крест Животворящий, которому посвящена молитва: «Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство».
Добавить комментарий