Принято считать, что гротеск — название грубо-комического жанра в пластических искусствах, литературе, музыке. Как тип художественной образности (образ, стиль, жанр) гротеск известен с древнейших времен, присущий уже архаическому мифу.
Смысл гротеска как эстетической категории в разные эпохи существенно видоизменялся. В античном театре гротеск как характерный прием используется Аристофаном и Плавтом. Европейское средневековье открывает гротеск как форму народной культуры (карнавалов), достигший художественной вершины в искусстве Ренессанса (напр, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского, итал. комедия дель арте, живопись Х. Босха и П. Брейгеля). Просвещение с его культом разума и гармонии положило начало остро сатирическом гротеску (Дж. Свифт, Ф. Гойя), традиция которого продолжат реалисты 19 века (О. Домье, Н.В. Гоголь, М.Ф. Салтыков-Щедрин). Романтики посредством гротеска выделяют антиномии эстетического и нравственного, высокого и низкого, добра и зла, открывают душевную неисчерпаемость субъекта.
Только в XX веке гротеск становится характерной формой искусства целого ряда представителей художественной культуры Модернизма. Хронологически охватывая период от «реалистической», или позитивистской культуры до постмодернизма (1950-1960 гг.), гротеск определяет единую эстетическую платформу, объединив направления от реализма до экспрессионизма, нового романа и театра абсурда.
Модернизм изображает мир без будущего, апокалиптический мир. Это мир в преддверии фашизма и тоталитарного сознания, атомной бомбы и массового терроризма. При этом поразительная концентрация жизненных явлений, вот-вот грозящих выйти из под контроля и слиться в единую мощную стихию катастрофы вселенского масштаба, задавала тональность всему многообразию появляющихся художественных форм. Гротеск как форма художественной условности разрушает привычные связи, сгущает и концентрирует смысл явлений, доходит до своеобразного «катарсического» взрыва, принимающего либо комическую (режиссура Е.Б. Вахтангова, В.Э. Мейерхольда), либо трагическую форму («Расея» Бориса Григорьева, ряд картин П. Пикассо, нем. экспрессионизм). Гротеск, отражающий господство эсхатологических представлений во враждебном мире, в котором правит «оно» — непостижимая сила или «безусловная необходимость», пронизан «страхом жизни», сознанием абсурдности бытия (Э. Ионеско, С. Беккет, Э. Олби).
Стремясь моделировать свою реальность, опираясь на гротеск как способ художественного обобщения, модернизм создает новое исключительно в сфере художественной формы, в сфере художественного синтаксиса и семантики. [135] Понятие реальности растворяется в аллюзиях, реминисценциями, зеркальных отображениях одного в другом — выдвигается понятие текста, который сам начинает уподобляться мифу (романы Достоевского, «Процесс» и «Замок» Ф. Кафки). Игра на стыке между иллюзией и реальностью, отвечающая таким эстетическим составляющим гротеска как ирония, масочность, амбивалентность помогает воплотить некую двуплановость и сохранить двойственное отношение зрителя. Меняя свои движения контрастными штрихами, гротеск позволяет художнику вывести зрителя из одного только что постигнутого плана в другой, которого зритель никак не ожидал. Особое значение для построения формы приобретают контрасты и диссонансы. Так общими тенденциями характерными для новых живописных направлений становятся дразнящая экспрессивность, тяготение к живописно пластической системе, основанной на программном уплощении формы, форсировании цвета, динамичности построения композиции.
«Новая реальность», основывающаяся на эстетических принципах гротеска, формируется как неофициальное, игровое пространство, близкое стихии карнавала или праздника. Особую актуальность получает идея своеобразной «карнавализации» жизни (термин М.М. Бахтина), увлечение своего рода театрализованным городским фольклором, образом ярмарочного гуляния, балаганного празднества, то есть миром фольклора как единого целого.
Все эти зрелищные формы, как организованные на начале смеха, чрезвычайно резко, можно сказать принципиально, отличались от серьезных официальных форм художественного пространства. Они давали совершенно иной, подчеркнуто неофициальный аспект мира, человека и человеческих отношений; они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, к которой все были в большей или меньшей мере причастны.
Гротеск как способ художественного воплощения и в известном смысле как образ жизни, возникает в театре. Народная площадная культура, в которой заключены истоки гротеска, по своему наглядному, конкретно-чувственному характеру и наличию сильного игрового элемента близка к художественно-образным формам, именно к театрально-зрелищным, но не входит только в их формы, а находится на границах искусства и самой жизни. В сущности, это — сама жизнь, но оформленная особым игровым образом. Новым жанром, являющимся одновременно театрально-зрелищной формой и своеобразной формой самой жизни стали кабаре.
Одновременно в истории культуры модернизма гротеск является примером, иллюстрирующим парадоксальную диалектику элитарной и массовой культуры. Многие представители модернизма предстают как создатели уникальных образцов и целых систем элитарной культуры. По мере того, как в поле их деятельности попадали формы обыденного мышления, модернизм начал апеллировать к массе. Гротеск становится стилевым приемом и выразительным средством массовой культуры…
[136]
Итак, анализируя особенности исторической и культурной ситуации модернизма, мы проследили возникновение гротескного «стиля» — как стиля эпохи, когда происходило своеобразное растворение единого образа в потоке времени, преломляемого волей художника в процессе создания его творений.
Добавить комментарий