В начале XXI в. в условиях глобализации мира всё более ясными становятся как положительные, так и отрицательные стороны дальнейшего развития технологической цивилизации, основу которой составляет наука и её артефакты. И в связи с этим актуализируются вопросы о целях и средствах развития самой науки, её внутренних противоречиях, её ценностных ориентациях, о взаимоотношении науки и других форм культуры, её взаимоотношении с религией, а также различными видами ненаучного знания. Наука — это, прежде всего, специфическая форма культуры, порождающая особую, агрессивную форму рациональности, развивающуюся в сложном ис[83]торическом социокультурном контексте. В западноевропейском понимании наука существует как специфическая сфера реализации человеческого стремления к познанию себя и окружающего мира, генетически — это продукт, в первую очередь, христианского сознания с его гносеологической установкой постижения Божественной Истины разумом. Так, например, Иоанн Скот Эриугена формулирует положение о том, что, поскольку авторитет исходит из истинного разума, а не наоборот, то разум стоит выше любого авторитета. Следовательно, авторитет должен искать согласия с разумом, а не разум — подчиняться авторитету.
Если наука — это культурно-историческая деятельность человека, то анализ научной рациональности и научного знания является комплексным, междисциплинарным исследованием, предусматривающим синтез различных видов и форм знаний и духовности. Уже стало очевидным, что настало время иначе посмотреть на науку и чётко осознать тот факт, что не только определённые пути и методы развития науки предполагают выбор соответствующих ценностных ориентиров, предпосылкой самого выбора является фундаментальная ценностная ориентация, которая принимается в качестве базовой в культуре. Понимание и учёт этого позволит и далее плодотворно работать в рамках существующего проекта науки. Всякий другой тип рефлексии выходит за рамки данного проекта и ведёт к формированию иного, альтернативного существующему типу науки и научной рациональности.
ХХ век в лице таких своих представителей как П. Тейяр де Шарден, В.И. Вернадский, Ж. Маритен, Э. Жильсон, М. Бубер, П. Тилих, братьев Нибур, Дж. А.Т. Робинсон, И. Барбур и др. через призму религиозных ценностей и приоритетов привлёк внимание к проблеме конкуренции ценностей в индустриальной и постиндустриальной культуре. Христианство — это культурная, ценностная традиция современной западноевропейской цивилизации, которая продолжает оказывать влияние на индивидуальное и коллективное сознание, на архетипы бессознательного, на личностную и национальную идентификацию и самоиндификацию в современном мире. Экспликацию и глубинный анализ христианской аксиологии в современной научной рациональности необходимо оценивать как один из неизбежных культурологических подходов в процессе дальнейшей эволюции науки. Но при этом необходимо помнить, что[84] в плюралистической культуре нельзя замыкаться на положении любой отдельно взятой религиозной традиции.
Стало очевидным, что в ХХ веке девальвировалось просвещенческое мировоззрение, основанное на признании объективности и детерминированности мира, на представлении о всесилии разума, о том, что научное мировоззрение даёт картину мира в действительном его состоянии. Особенности развития науки поставили под вопрос объективность научной информации. Стала видна ограниченность науки в решении важнейших проблем. При этом намечается тенденция того, что наука может стать одной из глобальных проблем, — она не в состоянии сама контролировать своё собственное развитие. Всё это говорит о том, что наука теряет незыблемость своего авторитета в современной жизни.
Дефиниция науки акцентирует, в первую очередь внимание, на том, что это способ познания реального мира, включающего в себя как ощущаемую органами чувств человека реальность, так и проверяемых моделей этой реальности. Отсюда следует, что главным отличием того, что называется наукой, от предшествующих близких к ней проявлений человеческого духа, от умозрительного (философского) постижения мира или от духовного (религиозного) проникновения в суть вещей и явлений служит научный метод. Но уже Д. Юм отстаивал положение о том, что невозможно делать предписыващие выводы из чисто описательных предпосылок, которые лежат в основании научного факта или теорий. Д. Юм доказывает, что императивные утверждения нельзя выводить из номинативных, поскольку это — разные типы высказываний.
Научное познание — одно из многих занятий, и оно не может стать источником норм для деятельности, ставящей перед собой совершенно иные цели. Во второй половине ХХ в. представители различных философских направлений: критического реализма, постмодернизма и др. (К. Поппер, П. Фейерабенд, С. Тулмин, М. Фуко, М. Полани, Т. Кун и др.) подвергли всесторонней критике принцип объективности научного знания, который элиминируя субъекта, утверждает нейтральность или свободу научных теорий от ценностей, этики. Согласно С. Тулмину, сам идеал научной объективности вызывает сомнения, ибо мы в этом мире соучастники, а не посторонние наблюдатели. Поэтому наука и этические ценности взаимодействуют и не могут быть полностью изолированы друг от друга. Но ценности, присущие научному исследованию, нельзя [85]
считать универсальными, идеалом и распространять их на этику общества. Отсюда, очевидна, несостоятельность и пагубность для общества попыток сциентистов выводить этические принципы из науки (это противоречит и самому понятию науки, научного метода и научной истины). Этика науки не равна ни этике индивида, ни этике общества.
В научном исследовании есть важный этический аспект, но он представляет лишь ограниченный спектр ценностей. Этические ценности науки не могут предоставить человеку необходимую мотивацию для этического выбора в другой, личной сфере. Наука не способна предоставить самодостаточную основу, из которой можно было бы выводить этические принципы, но она может показать ограничения, налагаемые на человеческое поведение природой человека. Без науки сегодня невозможно сформировать мировоззрение, в рамках которого современный человек принимает решения, которые можно более или менее надёжно оценивать с помощью научного метода.
К самой научной рациональности необходимо применить принцип дополнительности. На новом качественном уровне встаёт вопрос о специфике, направленности и ценностных ориентациях, существующих в мире различных типов и способов человеческого познания. Вероятно, мы должны согласиться с теми, кто утверждает, что научное и религиозное познание не взаимоисключающие. Наука, религия и философия — это три способа познания человеком одного и того же — своего предназначения в мире, осознания смысла, цели своего существования. Сегодня речь идёт о нахождении интеллектуального плюрализма (а возможно, и консенсуса) и установления духовной толерантности как на уровне общественного, так и индивидуального сознания. Наиболее фундаментальные этические убеждения, такие как ценность индивидуума и уважение к миру природы — зависят от того, как человек понимает предельную реальность. Поэтому этика неотделима от метафизики. Кроме того, абстрактные принципы сами по себе не определяют этических поступков, в которых принимают участие не только разум, но воля и чувства. Трюизм, что религиозные принципы часто сильнее влияют на мотивацию, чем абстрактные принципы, поэтому ещё со времён О. Конта наука на уровне массового сознания принимает вид «рациональной религии» (универсальной надежды).
На индивидуальном уровне всё острее встаёт вопрос о самореализации личности, которая в значительной степени зависит от того, как мы понимаем человеческую природу. В технологическом обществе возника- [86]
ет потребность свидетельства приоритета личного и значения общности (то, чем сильно христианство). Здесь вера противостоит кризису смысла, который лежит в основе капиталистического общества. Межличностная общность приобретает сейчас новое значение как альтернатива идеологии потребительства, индивидуализму, обособлению или безличному коллективизму, к которым склонны технологические общества.
Религии (например, христианство), со своей исторически развитой этикой в первую очередь могут и должны интегрировать в современную научную рациональность преграды процессу обезличивания человека, использования его как средства, инструмента или абсолютизации его места на Земле. Признание человеческой ограниченности в религии может служить противоядием от самонадеянных претензий на технологическое всемогущество. Речь, по сути дела, идёт о формировании нового понимания человеческого самоосуществления и выработки новых принципов социальной справедливости в мире неравенства, ограниченности материальных и природных возможностей, ограниченности самой природы человека, конечности мира. Это объективно затрагивает основания существующего проекта науки, сформулированные в Возрождении и Новом времени.
Исследование культурных оснований функционирования научного знания эксплицирует вопрос выявления культурологического механизма, ответственного за понятийный аппарат постижения мира, вопросы взаимосвязи методологического и ценностного подходов, а также соотношения теоретического мира знаний и мира человеческой индивидуальности. Особы тип новой реальности предполагает особый тип науки, а особый тип науки предполагает особый тип человека. У современной науки глубокие антропологические, социальные и аксиологические корни, и периодические кризисы и революции в ней обнажают их, стимулируя и организуя творческие поиски.
Добавить комментарий